– Не могу с вами не согласиться, – бурчал в ответ отец и подозрительно косился при этом на свой бифштекс. – Я же просил, чтобы его хорошенько прожарили! – вскипел он. – Он внутри розовый.

– Пап, пожалуйста. – Я положила руку на его ладонь. – Здесь же французский ресторан. У них свои правила.

– Мне все равно, какой это ресторан, – не унимался отец. – Я просил хорошо прожаренное мясо.

– Пап…

– Вы хотите, чтобы мы отправили его обратно? – спросил Тим.

Отец переворачивал бифштекс на своей тарелке с боку на бок, словно тот вот-вот мог встать и уйти. Я вздохнула.

Тим подозвал официанта и спросил, нельзя ли посильнее прожарить мясо вот этого господина.

– Никаких проблем, – ответил официант.

– Спасибо, Тим, – поблагодарил мистер Мэлон.

– Вот что мне нравится в мужчинах, – произнес довольный отец и хлопнул Тима по плечу. – Решительность.

Решительность, повторила я про себя. Как легко отец забывает прошлое.

Тим наклонился к моему уху.

– Ты как? – тихо спросил он.

– Нормально. – Я вяло ковыряла вилкой в своем ризотто.

– Я не могу избавиться от ощущения… – Тут Тим осекся. – Слушай, скажи мне честно, Изабель, ты замуж хочешь?

Я вздрогнула. Неужели снова? – пришла мне в голову отчаянная мысль. Только не говорите мне, что его снова покинула уверенность! Стена напротив меня вдруг поплыла перед глазами, в легких возник спазм.

– Изабель! – шептал Тим, сжимая мне руку.

Я несколько раз моргнула, стена встала на свое место. Инъекция из ингалятора освободила грудь от удушья.

– Что с тобой, Изабель? – озабоченно спросила мать.

– Все хорошо, – пробормотала я не очень уверенно.

– Может, нужна помощь? – поинтересовался мистер Мэлон.

Я ему слабо улыбнулась.

– Ничего, спасибо.

– Что все это значит? – раздраженно прошептал Тим.

– Сама не знаю, – ответила я. – Ты спросил, хочу ли я замуж. Мне показалось, что ты снова передумал.

– Дурочка! – облегченно вздохнул Тим. – Я спросил, хочешь ли ты замуж. Ни малейшего намека на то, что я передумал, в моих словах не было.

– Извини. Это все нервы. Он засмеялся.

– Понимаю. У меня тоже иногда сдают нервы.

Я сама не могла понять, откуда у меня эта нервозность. Я никак не могла успокоиться. Просто какая-то ненормальная, подумала я про себя. Все организовано. На приглашения все ответы получены. Билеты в Венецию принесут завтра утром. Относительно маникюра я договорилась, его мне сделают накануне свадьбы. Мне хотелось кроваво-красные ногти, такого же цвета, как платье у Алисон. Никаких причин для паники, а я себя все время чувствовала на грани истерического припадка. В прошлый раз я за собой такого не замечала.

Я даже не боялась, что меня снова бросит Тим. Шестое чувство мне подсказывало, что он не бросит. И все-таки где-то в глубине души у меня шевелилось опасение, что он может выкинуть что-нибудь непредвиденное. И на этот раз окончательно разрушит мою жизнь.

Тим снова наклонился ко мне, указывая на наших матерей.

– Вот видишь, – сказал он. – Что я говорил? Они уже обмениваются рецептами.

– Ну, это слишком поверхностно, – прошептала я в ответ, и он засмеялся.

Официант накрывал стол для десерта.

Постепенно все развеселились, почувствовали себя свободнее. Мне тоже захотелось чувствовать себя вместе со всеми, а не так, словно я плыву под потолком и посматриваю на них сверху.

– Свадьба должна выйти замечательной! – внезапно объявила миссис Мэлон. – И я очень счастлива, что эти двое молодых людей наконец-то соединились.

– И я, – поддакнул отец. – Хотя, Дениза, должен вам сказать, что если ваш сын снова покинет мою дочь у алтаря, то я выпорю его так, что он родных не узнает!

– Пап, – прошептала я.

– Справедливо, – согласился мистер Мэлон. – Но, с другой стороны, если ваша дочь покинет моего сына у алтаря, то я поступлю с ней точно так же!

Все засмеялись. Тим обнял меня за плечи.

– Можете не сомневаться, – сказал он. – Ничто уже не может помешать этой свадьбе. Я люблю Изабель и знаю, что она любит меня. У нас было беспокойное прошлое, но зато наше будущее от этого станет только прочнее. Когда Изабель уехала в Мадрид, я понял, что теряю человека, который значит для меня больше всего на свете. А когда она снова согласилась выйти за меня замуж, мне показалось, что у меня выросли крылья!

Мать вытирала платочком слезы.

– Поэтому здесь и сейчас я хочу поблагодарить Изабель за то, что она меня простила и поняла, и надеюсь, что впереди нас ждет долгая и счастливая жизнь!

Тим счастливо улыбнулся.

– Такую речь надо было приберечь до свадьбы, – съязвила я.

– Не надо было, – засмеялся он. – У меня в запасе есть еще одна.

– Да ты просто кладезь! – От усилий по поддержанию разговора у меня застучало в висках. – Тебе надо выпустить книгу. Что-то вроде… Тим Мэлон. Руководство по составлению свадебных речей на все случаи жизни.

Моя шутка всем понравилась. Отец заказал еще вина. Тим меня поцеловал.

Никогда в жизни я не чувствовала себя более любимой и желанной.

И в то же время более потерянной.

(Хуан Миро, 1946)

Когда Жюли вошла в дом, я ее едва узнала. Она всегда была красивой, но тут стала просто сногсшибательной. Волосы у нее посветлели, кожа помолодела, глаза сияли. У нее был вид женщины, абсолютно довольной жизнью. Я вспомнила о своих прямых, как палки, волосах и о каких-то пятнах, которые совсем недавно выступили у меня на лице – очевидно, в результате очистительной диеты. У Жюли никаких пятен не было. Впрочем, с такой, как у нее, кожей это казалось вообще невозможным.

Мы долго обнимались и рассматривали друг друга.

– Я так по тебе соскучилась! – повторяла она.

– Я тоже! – вторила ей я. – С твоей свадьбы, кажется, прошла целая вечность!

– А мне показалось, что одно мгновение!

Мы прошли в комнату, где у стены были сложены свадебные подарки. Я включила радиатор.

– Мать проводит очередную семейную кампанию по сбережению электричества, – объяснила я. – Стоит выйти из комнаты, как она выключает все лампочки и радиаторы. Поэтому в доме стоит холодище, как в морозильной камере.

Жюли засмеялась.

– Так странно снова слышать про радиаторы, – сказала она. – У нас в ходу только кондиционеры.