— Может выживет? — уговаривающее спросил бывший наёмник.

— Если успеет. Мы ещё не в безопасности. — А что ему ещё сказать?

Сигнал «тревога» с севера. Сигаю на Дружка, и, наказав безумному ярлу прикрыть отход телег, несусь на выручку Вольдемару. Наверняка негодяй снова «похулиганит», поджигая и Красный Город, ну да тут уже пофиг. Так и так городу гореть. Со мной пять десятков воинов отряда прорыва — справимся.

Вольдемар, как выяснил для себя потом, справился на отлично. Деревянный мост, один из трёх мостов через Картагенику, сжёг, третий мост, тоже деревянный, сгорел сам. Как-как, захотел — и сгорел. Специально не поджигали, и не то, что не давали тушить — но так получилось. В этом городе теперь только один мост остался. А гильдию каменщиков я у них увёл в полном составе.

Итак, Вольдемар переправился на ту сторону, взял припортовые укрепления. Поджог всё, что было в портах. Вернулся, навёл шорох в посаде — там тоже зарево на пол-неба. Успешно разминулся с южной сотней, посланной на перехват — их ловили на выезде из города у восточных ворот. А он двинул назад, к Цитадели, и перешёл через единственный в городе замковый каменный мост, под недоумёнными взглядами герцогских арбалетчиков на башнях. А мост взял потому, что его никто не защищал, все убежали — капец тут охранная служба поставлена! Проехался по нему, вальяжно, как перед девчонками на параде пофорсил (я на местный женсовет намекаю). Со стен и башен Цитадели никто не стрелял — все слишком сильно офигели. Проехался вдоль крепостных стен — там у них набережная для гуляния благородный, как в Аквилее, въехал в одни из маленьких условно пешеходных ворот, проехал Крепость и выехал из неё через северные ворота и северный посад. Стража, напуганная пожаром, убежала. В общем логика есть — задача парней на воротах не впустить врага. А тут враг уже внутри, и город горит.

В общем, без сопротивления, пусть и утомив лошадей, Вольдемар выехал через северные ворота города и поехал на запад по дуге… Где его и перехватила армия, которая изначально должна была отрезать нас с севера. Парни всю операцию в городе простояли без дела, их перебрасывали дважды туда-сюда, но всё без толку. И теперь ринулись в бой, чтобы хоть как-то оправдать своё присутствие. А то как же, целый вассальный герцогу граф во главе, а получается, что слава мимо прошла.

Зарубились два конных отряда прямо в чистом поле. Силы почти равны — сотня на сотню. За нами табун лошадок, наши парни интуитивно пятятся. Копий ни у них, ни у нас — хорошо. С неохотой нацепил латные перчатки, и, с гиканьем, врубился в ряды встречающих. Ибо нас, конечно, заметили, и пара десятков рыцарей бросилось наперерез… Но куда им там. Жидкая встреча.

Естественно, перед сшибкой был ливень стрел, но я на такое внимание уже не обращаю, это стандартный приём погранцов. Но на противника стрелы действуют, особенно зажигательные. А после действует факт осознания, что им ударили с тыла, а значит всё, щас будет кабздец. Герцогские могли ещё посопротивляться, и если не победить, то умыть нас кровью, но, здраво рассудив про «быть здоровым и живым лучше чем мёртвым и больным», не сговариваясь, размеренно отступили. Это когда не паническое бегство, а именно организованный отход с прикрытием. Естественно, мы не преследовали.

Эх, парнишки, были б вы этой ночью в городе — цены бы вам не было! Хрен бы мы так просто налихачили. А так вы в уголке стояли, забытые вашими генеральшами, а мы резвились, как хотели. Вот она, сила тотальной некомпетентности! Мы не крутые, отнюдь, и сил герцога для этой операции согнали раза в два больше нас даже без учёта городской стражи, а поди ж ты… Разбили всех по чуть-чуть, малыми отрядами.

Но и на той стороне есть придурки, «пасущие» свою честь. И им оказался памятный барон, которому я диктовал письмо в Луз-де-ла Луне. Рубился он отчаянно, и остался целенаправленно, ибо мог отступить. Ещё один Леонид на мою голову. И прекратил сопротивление, когда его плотно окружили и перестали нападать — по моему знаку, естественно.

— Барон, мне не нужна ваша жизнь. Примите обстоятельства, как они есть.

— Я сдаюсь! — пафосно изрёк он. Отдать мой меч?

Я снял шлем — не люблю, в железе плохо видно.

— Зачем он мне? Оставьте себе. — Криво ему улыбнулся, чувствуя, как наваливается усталость. — Барон, вы были храбры и не посрамили свою честь, а я не хочу унижать вас..

— Граф… — Сеньор уважительно склонил голову.

— Езжайте к руководству, — продолжил я. — Передайте от меня сообщение. Устное — писать некогда.

И лучше передавайте сообщение при как можно большем количестве народа. Выделите главное: я не собирался нападать на Картагену! Бог свидетель, как он свидетель и того, что я приказал щадить горожан и стражу. Но попытки своего убийства не прощаю! Если герцог всё равно, несмотря ни на что, намерен исполнить свою месть и убить меня — мы в состоянии войны, и я найду, как сделать так, чтобы герцог об этом пожалел. Если он осознал, что не прав, что его занесло — пусть как знак извинения вернёт мне серебро «Псов Гримо», что я великодушно, по дружбе, ему передал. Нет дружбы — нет серебра. Либо, на выбор, война, и повторюсь, герцогу она не понравится. Повторите, барон.

Четырежды поправлял старого вояку, пока тот не отчеканил как мне хотелось. После чего отпустил.

— Ты даёшь, воспитанник! — Вольдемар подъехал, и, как был, с коня, обнял правой рукой.

— А с рукой что? — указал я на левую.

— Заживёт. Главное, вырвались. Вы вовремя. Ещё чуть-чуть…

— Надо отъехать пару миль от города, — указал я вдаль, на юг. — И встать лагерем. Сегодня они вряд ли нападут, а завтра будем далеко. Потери?

* * *

Лагерем встали и правда мили через две, у знакомого ручья. Люди валились с ног от усталости. Но — первым делом распределение дозоров, костры и каша. И обиходить коней. Сотники начали разбивать людей на команды, кто что делает. И то, что за полночь и утро скоро — не колышит.

Пока орлы готовились, я осматривал раненых. Убитых двое, оба у Вольдемара, обоих тут же в рощице похоронили. Отпоём потом. Я же, помыв в ручье руки, взялся за раненых. Таких нашлось аж четырнадцать человек, но тяжёлых трое.

Я был не единственным, кто считался лекарем, но мне почему-то скинули самых тяжёлых. Назначил троих помощников, которые тоже помыли руки и обработали их хлебным вином, которое я так и возил с собой в отдельной фляге. Ещё пара помощников разожгли фонари и держали свет.

Первый — раненый болтом человек Йорика. Рбята стащили доспех, оголили спину. Промыл рану, после чего, пламенем продезинфицировал нож и сделал надрезы. Начал выкручивать.

Кровь хлынула потоком. И кровавые пузыри на губах — клиент в отключке, но дышит. Чёрт, лёгкое пробито! Без операционной и опытного врача что я сделаю? Ничего. Надо шить, а чтошить? Лёгкое? Как? Артерию? Как, млин?

И с психу я сделал трюк, который описывают в каждой второй книжке про попаданцев в фэнтези. Пустил энергию внутрь раны, прижигая то место, которое больше всего кровило.