да и платил он хорошо, так что я недолго думая, уволился и стал работать на него. Всего нас в команде было четверо, не считая самого Зотова. Осенью прошлого года мы получили заказ от Александра Васильевича Дулова и весь ноябрь следили за ювелиром Штейнбергом. В начале декабря, выслушав отчет, заказчик расплатился, и от дальнейшего наблюдения отказался. В апреле этого года он опять обратился к нам, но теперь уже с просьбой найти ювелира Штейнберга, которого они потеряли. Нам удалось выяснить, что Штейнберг во Владимире сел в почтовую карету и уехал на восток. Вот тут Александр Дулов и предложил Зотову поехать в Екатеринбург, расследовать убийство Протасовых. Савелий Лукич в виду возраста отказался, а я согласился. Соблазн получить пятьсот рублей за пару месяцев работы оказался слишком велик — вот так я и оказался в Екатеринбурге.

— Вы должны были найти меня? — Поинтересовался Штейнберг.

— Не только, кроме этого, я еще должен был заниматься убийством Протасовых.

— Вы ездили в Невьянск, и разыскали Когтева?

— Да, но я с ним не беседовал. Мне было приказано только найти людей из группы Протасова, если вдруг, кто-то остался в живых. Когда я отчитался перед заказчиками о проделанной работе, они приказали снять с вас наблюдение и сразу выехали в Невьянск.

— Вы ездили с ними?

— Да, но Когтева я не видел, с ним беседовали братья. Сразу по возвращении в Екатеринбург, меня поселили в трактире Хромова, и три дня я ждал там появление охотника Ивана Елгозина. Когда тот появился, я отвез его на Московскую улицу. После того, как братья побеседовали с охотником, ему купили продуктов и проводили до зимовья. На следующий день братья ездили в Билимбай и вернулись оттуда в хорошем расположении духа, а мне приказали найти людей, хорошо знающих реку Большой Рефт.

— Вы нашли таких людей?

— Да, двоих, один охотник, второй смолокур. Братьев интересовал какой-то район на реке Большой Рефт. Охотник, как я понял, им не подошел, а вот со смолокуром, по всей видимости, они договорились, поскольку больше никаких указаний по поиску людей не было.

— Где ты нашел этого смолокура?

— В трактире Хромова, его фамилия Галузин.

Ты можешь нам рассказать, что произошло дальше?

— Только в общих чертах. В три часа ночи мне приспичило отлить. Я вышел на двор и больше ничего не помню. Очнулся уже в подклети, в каком-то доме. Вместе со мной там были Золотов и старший Дулов. Из их разговора я понял, что ночью на нас кто-то напал. Когда их уводили, я сделал вид, что еще не пришел в себя. Один из бандитов пнул меня ногой, а второй сказал: «Оставь его, этот все равно не жилец». Так меня и бросили в подклети, даже не связав. Ночью я выставил раму, выбрался на волю, перелез через забор и бросился бежать.

— Как ты узнал, в какой стороне Екатеринбург?

— А я не знал. Просто повезло, там накатанная дорога заканчивается, тупик, так что, идти можно было только в одну сторону.

— Ты знал, из-за чего весь сыр-бор?

— Собственно, никакого секрета там не было, практически все знали, что братья ищут изумруды.

— Хорошо, пока отдыхай. Про изумруды помалкивай, если хочешь живым вернуться в Москву, что будет нужно, обратишься к горничной.

…

— Привет, Константин. — Поздоровался Соколов с порога.

— А, Виктор. — Белавин поднял правую руку в качестве приветствия. — Я думал ты уже на пути в столицу. Проходи, садись. Слышал, что у нас произошло на Московской улице, начальство рвет и мечет.

— Я как раз по этому поводу к тебе и зашел.

— Мне все равно пришлось бы тебя вызывать. Я вспомнил, что пару недель назад у тебя возникли какие-то осложнения с этими приезжими.

— Только не у меня, а у ювелира Штейнберга. Они разыскали его через вашего чиновника и установили за ним слежку.

— Зачем им понадобилось выслеживать Штейнберга?

— На этот вопрос я не могу ответить.

— Боюсь, ты не совсем правильно оцениваешь сложившуюся ситуацию. Произошло серьезное преступление, и твое молчание может быть расценено, как нежелание помочь государственным органам.

— Константин, тебе придется довольствоваться моим заверением, что слежка за Штейнбергом никак не связана с этим преступлением.

— Охотно верю, что твой друг не имеет отношения к этому нападению, однако это ничего не объясняет. Ты заявил, что пришел ко мне именно в связи с этим делом, а говорить не хочешь. Скажи прямо — тебе что-то известно?

— Есть одна идея, но сначала я должен знать факты.

— Их не так много. Шесть трупов: три принадлежат приезжим, три каторжникам. На этом основании мы сделали вывод, что нападение было совершено бандой беглых каторжников с целью ограбления.

— Тогда, где остальные москвичи, ведь их было семеро?

— Судя по следам, одному удалось бежать через забор, а остальные, скорее всего в плену.

— Зачем каторжникам, которые напали с целью ограбления брать пленных? Если один сбежал, почему не пришел в полицию?

— Я всего лишь озвучил тебе факты и рабочую версию, над которой мы сейчас работаем. Теперь хочу выслушать твою идею.

— Идея проста. Для того чтобы напасть на этих москвичей, их необходимо еще найти. Нужно искать тех, кто ими интересовался. Версия не стопроцентная, но чем черт не шутит.

— Рябов! — Догадался помощник пристава и тут же бросился в коридор. Он вернулся через минуту, толкая впереди себя испуганного канцелярского служащего 2-го разряда. Грубо толкнув Рябова на свободный стул рядом с Соколовым, Белавин вернулся на свое место.

— Кто наводил справки о приезжих, проживавших на Московской улице?

— Вот господин офицер прошлый раз интересовались. — Показал Рябов на Соколова.

— Кто еще?

— Вроде больше никто… — Замялся покрасневший как вареный рак письмоводитель.

— Последний раз спрашиваю! — Теряя терпение, взревел Белавин. — Кто из местных интересовался москвичами?

— Семен Залетин. — Опустив глаза в пол, прошептал Рябов.

— Пошел вон. — Рявкнул помощник пристава. — С тобой я разберусь позже.

— Кто такой этот Залетин? — Поинтересовался Соколов, после того, как насмерть перепуганный письмоводитель пулей вылетел из кабинета начальника.