Парнишка свирепо дёрнул плечом и никуда не побежал. Осталсяпри ней. А венн отчётливо понял: тем, кто всё-таки решится отправить ни в чёмне повинную лекарку на костёр, придётся переступить через два трупа. Если нечерез три… считая Мыша, возившегося и кровожадно шипевшего на плече.

– Я вполне доверяю твоей мудрости, доблестныйвождь, – сказала кнесинка Елень. – Ты – отец народа и воистинузнаешь, что говоришь. Но и целитель, чьих слов не приняло твоё сердце,заслуживает величайшего доверия. Как же быть? Наша Правда учит: если кажется,что оба правы, обратись за советом к Богам. Ибо Им, в Их божественномвсеведении, открыто всё то, что нам, ничтожным смертным, представляетсянеразрешимой загадкой. Согласен ли ты со мной, умудрённый вождь? Какиеиспытания признаёт твой народ?

После некоторого раздумья Каррил кивнул головой, и на солнцеблеснули красные самоцветы, вставленные в глазницы медвежьего капюшона. ЛисьяШапка начал с готовностью перечислять:

– Если бы речь шла об одном из нас, светлая госпожа,можно было бы подвести его к воплощению Прародителя и посмотреть, люб ли емучеловек. Но Прародителю нет дела до чужаков. Можно связать колдунью и броситьеё в воду, ибо мы веруем в справедливость воды. Если она поплывёт, значит,виновна: вода не станет отвергать доброго человека. Можно развести костёр ипринудить колдунью идти по углям, ибо мы веруем в справедливость огня. Еслиогонь станет обжигать ей ноги, значит, незачем и выпускать её из костра. Но болеевсего, госпожа, мы веруем в истинность поединка. Ибо тому, кто прав, нашПрародитель, Вечно Сущий В Зелёном Лесу, дарует частицу Своей мощи, и правыйвыталкивает неправого с полотна…

– Довольно. Итерскел!.. Где Итерскел? – пророкоталвождь. И с видимым удовольствием обратился к кнесинке: – Я вижу, владычицасольвеннов, ты в доброте своего сердца не любишь приговаривать к смерти дажетех, кто её несомненно заслуживает. Это достойно. Я вижу также, что ты склоннаверить своему лекарю, попытавшемуся оправдать злодейку. Я не в обиде на тебя,светлая госпожа: ты являешь нам правду духа, присущую великим вождям. Ибо в чёмдоблесть вождя, как не в боязни покарать невиновных? Позволь же нам убедитьтебя, что ведьма ни в коем случае не должна избегнуть костра. Ты выставишьсвоего человека, а мы своего, и с каждым из них пребудет участь колдуньи. Еслипобедит наш человек, а я не сомневаюсь, что он победит…

Вождь не докончил фразы, но доканчивать её не было смысла.Итерскел уже протискивался вперёд, и соплеменники почтительно перед нимрасступались. Он на ходу стащил с себя овчинную безрукавку, а потом и рубаху,оставшись обнажённым по пояс. Загорелые плечи плыли повыше макушек угрюмцев,вдруг показавшихся рядом с ним толпой ребятишек. Вот Итерскел вышёл к трону вождя,и галирадское воинство откликнулось вздохом восхищения и ужаса, а Волкодавподумал, что дело тут, верно, не обошлось без заезжего молодца. По силам либыло народу, не признававшему браков с чужими, выродить этакого детинушку?..Венн не каждый день встречал людей гораздо крупнее и сильнее себя, но Итерскелбыл именно из таких. Полтора Канаона, самое меньшее. А Волкодав и с Канаоном-торядом казался тщедушным подростком.

– Я своих людей калечить не дам, – негромко, нотак, чтобы все слышали, проговорил Лучезар. – Уж ты, сестра, не серчай.

Декша, Аптахар и Мал-Гона ничего не сказали, ночувствовалось, что отдавать справного воина на растерзание ради какой-то никомуне известной колдуньи не хотелось ни одному.

Волкодав, стоявший у правого локтя кнесинки, тихо попросил:

– Позволь мне, госпожа.

Елень Глуздовна вскинула на него глаза, и он увидел, каксползает краска с её щёк, разрумяненных холодным воздухом и волнением.

– Звал, отче? – осведомился Итерскел,останавливаясь перед вождём. Он в самом деле был подобен медведю, скинувшемукосматую шкуру. Ни капли лишнего жира не портило его тела, наделённогочудовищной мощью. Он красовался: необъятные мускулы то вздувались на его рукахи обнажённом торсе, то опадали. Силён, ох и силён! И наверняка быстр, каккуница. Тяжёлому да неповоротливому не выжить в лесу.

– Ты сломал шею быку, когда тот выбежал из хлева ибросился на моих внуков, – несколько нараспев, точно произнося заклинание,начал Каррил. – Когда мы корчуем лес, ты один поднимаешь пни, которые немогут сдвинуть семеро сильных мужчин. Сокрушишь ли ты человека, утверждающего,будто ведьма, уморившая моего внука, якобы хотела добра?

Итерскел весело отвечал:

– Сокрушу, отче!

И стукнул себя литым кулаком по гулкой груди так, что сдеревьев снялись вороны. Кнесинка Елень невольно содрогнулась… В это мгновениеона помнить не помнила о знахарке, чью судьбу должен был определить поединок.Только Волкодав существовал для неё. Единственный на свете мужчина. Который…Которого… Вот прямо сейчас…

Кнесинка смотрела ему в глаза и отчётливо видела, чтоспорить с ним бесполезно.

– Он убьёт тебя, Волкодав…

– Не убьёт, – сказал венн. И добавил с полнымспокойствием: – Кишка тонка.

И кнесинка Елень поняла неошибающимся женским чутьём: онответил бы ей точно так же, идя один против тысячи. К дракону в пасть. Или кудатам ещё – на верную смерть. Чтобы только она, дурёха, за него не страшилась. Ине силилась его удержать.

Значительность происходившего подняла кнесинку на ноги,тонкие пальцы с силой стиснули плечо Волкодава.

– Вот человек, на которого возлагаю я свою веру внеповинность сей женщины! – прозвенел её голос. – Ступай, и дапребудут в твоём мече Солнце, Молния и Огонь!..

Вождь Каррил неожиданно рассмеялся.

– Успокойся, светлая госпожа, твоему воину непонадобится его меч, – сказал он. И кивнул Лисьей Шапке: – Поведай,старший сын, умеющий красно говорить.

– Эти двое не враждуют друг с другом, – принялсяобъяснять молодой роннан. – Между ними нет мести. Прародителю не будетугодно отнятие ничьей жизни, кроме жизни злодейки. Наш закон велит расстелитьна земле цельнотканое полотно и укрепить его колышками. Мы ограждаем полотнотремя бороздами и двенадцатью ореховыми прутьями, ибо Прародитель создалореховый куст на пропитание Своим детям и наделил его благой силой. Поединщикибудут стремиться вытолкнуть один другого за край полотна. Если кто-то из нихсойдёт наземь одной ногой, мы скажем: «Он отступил». Если двумя ногами, мыскажем: «Он побежал» – и поймём, что Прародитель выразил Свою волю.

– Уразумел ли это твой человек, светлая госпожа? –спросил вождь. Итерскел стоял подле отца, как бы невзначай поворачиваясь топравым боком, то левым. На груди у него виднелась пятипалая отметина длинныхкогтей. Знак Прародителя? Рана, полученная на охоте?..

Кнесинка повернулась к Волкодаву, и венн хмуро буркнул:

– Уж чего не уразуметь…

– Тогда, – приговорил вождь, – пусть твойбоец оставит оружие у твоих ног и сойдётся с моим сыном посередине полотна.