Не было согласного танца двух тел, не было уворотов ибыстрых нырков. Волкодав не двинулся с места. Так и стоял, укоренившисьпосередине полотнища цепко расставленными ногами. А Итерскел снова плясал,только совсем не так, как вначале. И не по своей воле. Он стоял на цыпочках,болезненно семеня, подвешенный, как на колу, на собственной неестественнораспрямлённой руке, – одно плечо выше другого. Он вообще-то мог достатьвенна свободной рукой или ногами. Технически, как выразился бы Тилорн. Но дажене пробовал: было не до того. Кто не испытал на своей шкуре, тому не понять,как сокращается мир, скукоживаясь до величины места, где болит. Волкодав держалдвумя руками несколько его пальцев, весьма болезненно выгнутых наружу. И строгоследил, чтобы Итерскел не мог освободиться.

Он всё проделал медленно. Разжал левую руку. Положил еёИтерскелу на локоть. «Золотой кот хватает полосатую мышь». Почему полосатую,знала одна Мать Кендарат. Повёл пойманную руку Итерскелу за спину, и налитыйжелезной мощью роннан послушно согнулся, спасаясь от боли. Он дрожал и стукалсяв колени лицом. Веди его так хоть до самого Галирада, и пусть попробуетпискнуть. Волкодав заставил его шагнуть на край полотна, отпустил и без особыхзатей пихнул ногой в зад. Удержаться на ногах было не в человеческих силах, иИтерскел не удержался. Когда к нему вернулось ощущение верха и низа, его голованаходилось внутри третьей черты. Всё остальное – снаружи. Он побежал.

Галирадцы приветственно зашумели. Даже некоторыеЛучезаровичи из младших. И велиморцы, которым, кажется, вовсе уж дела не былони до венна, ни до колдуньи.

– Мой человек победил! – подняласькнесинка. – Теперь никто не может сказать, что это вышло случайно.

– Мы не признаём его победителем! – Вождь Каррилпристукнул жёсткой ладонью по подлокотнику кресла, вырезанному в виде переднейлапы медведя. – Прости, светлая госпожа, но твой человек не умеет битьсятак, как это прилично мужчине! Он боится ударов и уворачивается, точнотрусливая баба. Пусть дерётся по-мужски или убирается вон, уступая победу тому,кто храбрей!

Если Итерскел не привык валяться носом в пыли на глазах ународа, то и кнесинка отнюдь не привыкла к подобному обращению. Ей показалосьобидным идти на поводу у старейшины лесного народца, который упрямо не желалпризнать своего сына побеждённым и подобру-поздорову отпустить женщину, вот ужедважды оправданную Богами. Ещё немного, и этот вождь вздумает кричать на неё,наследницу галирадской державы!.. Елень Глуздовна почти решила двинуть своихвоинов вперёд. Да. Так она сейчас и поступит. Пускай заберут обоих, лекарку имальчишку. И Волкодава оборонят…

Посланник Дунгорм почтительно наклонился к её уху:

– Дивлюсь твоей выдержке и восхищаюсь спокойствием,государыня. Немногие правители устояли бы перед соблазном кончить дело силой.Не у многих хватает мудрости убеждать в своей правоте, когда есть мечи.

Волкодав этих слов не слыхал, но сам того не желая отозвалсяна них.

– Хорошо, – сказал он. – Не будууворачиваться.

И улыбнулся. Очень неприятной и нехорошей улыбкой, показываявыбитый зуб. Кнесинка, успевшая на него насмотреться, нутром поняла, что лучшебыло Каррилу не настаивать на третьей сшибке для сына.

– Пусть будет по-твоему, вождь, – проговорила она,стараясь, чтобы в голосе не прозвучал колотивший её озноб. Она так боялась заисход боя, словно здесь, на поляне, решалась её участь, её жизнь илисмерть. – Пусть бьются, как велит твой закон, раз тебе так уж не по душенаше воинское искусство. Но сперва скажи, вождь, согласен ли ты, чтобысостоялась последняя схватка и решила за все три? Не то ты, страшусь,посмотришь на солнце и скажешь, что оно стоит слишком низко и не может освятитьистинный суд…

Старейшина роннанов глянул на солнце, потом на сына инаклонил голову:

– Да будет так, светлая госпожа.

Колдунья и её паренёк совсем перестали дышать. Отчаяннаянадежда то показывалась им, то вновь угасала, и наползал мрак. Обнявшись, онине сводили глаз с Волкодава.

…И в третий раз ступил на полотно Итерскел. Ступилосторожно, как на тонкий лёд, памятуя о прежних двух неудачах. Хотя всё это ужене имело значения. Сейчас у меченого нос выскочит из затылка. А зубы, сколькоосталось, затеряются в травке. Честный кулак! И никаких бабских увёрток. Грудьна грудь! И уже назавтра Итерскел сам поверит, что исход первых двух сшибок былвправду случаен.

Волкодав опять не пожелал напасть. Молодой роннан попробовалоттеснить его к краю полотнища. Не получилось. Тогда Итерскел затеял обманныйудар. Пригрозил левой в пах, чтобы опустил руки защититься. И тут-то правая,стиснутая в страшный кулак, молнией взвилась вверх – расплющить лицо. Итерскелпочти уже чувствовал, как хрупко проламываются кости, как хлещет липкая кровь,как податливой кашей разъезжается плоть. Почти видел серо-зелёные глазабессмысленными, закатившимися. До сих пор он нападал обычным вельхским налётом,который чужак вполне мог где-нибудь сведать. А вот этот удар знали только в егороду. И даже у старшего брата не получалось так хорошо, как у него, Итерскела.

Рука Волкодава встретила его руку на середине пути. Звук былтакой, словно переломились две прочные палки, завёрнутые в мокрую тряпку. Егоуслышала вся поляна, до последнего человека.

Когда месяц за месяцем толкаешь перед собой неструганое,будь оно проклято, бревно в аршин толщиной, толкаешь прикованными руками тугойрычаг ворота, подающего воду из подземной реки, ворота, в который впрягать бымохноногого тяжеловоза, толкаешь один, за себя и за напарника, слабогрудогознатока утончённых поэм… Тут руки либо вовсе отвалятся, либо сами обретутбулыжную твёрдость.

Итерскел и хватил с размаха предплечьем словно по каменномуребру. И повалился на колени, ещё не осознав толком, что сломал руку об эторебро.

– Уйди с полотна, – негромко сказал емуВолкодав. – Не хочу калечить тебя.

– Вставай, сын! – хлестнул голос вождя.

Итерскел молча поднялся. Волкодав видел такой взгляд у ещёсильного зверя, почуявшего, что сзади обрыв.

– Уйди, – повторил венн. – Не за доброе деловстал.

Левая рука Итерскела метнулась быстрее прыгающей змеи. Онметил ткнуть венна пальцами в глаз и прикончить его почти так же, как тоткогда-то – надсмотрщика Волка. Наказание последовало немедленно, только теперьВолкодав пустил в ход ещё и колено, ударившее под локоть. Оглушительная больпогасила сознание Итерскела… Упасть Волкодав ему не позволил. Поймав угрюмца запояс, он не без натуги оторвал его от земли, пронёс на край полотна и выкинулза третью черту. Выкинул безжалостно. Обмякшее тело судорожно дёрнулось,неловко свалившись на перебитую руку. Вторая, вывихнутая в двух местах, торчаламёртвым крылом. Вождь Каррил вцепился в подлокотники трона, глядя на то, чтооставил от его красавца сына беспощадный чужак.