Волкодав расстегнул пряжки и положил меч, как было велено, кногам кнесинки на ковёр. Снял с плеча Мыша, посадил сторожить. За мечомпоследовали пояс, куртка, кольчуга, рубаха, а после и сапоги. Спасибо хоть непотребовали полной наготы поединщиков. Харюки между тем с должным почтениемраскатали порядочный – пять на пять шагов! – кусок необычно широкогонебелёного полотна. Венн только диву дался, как умудрились выткать подобное. Неиначе, с молитвами и на кроснах, сооружённых нарочно для этого, на один раз.Ещё он удивился запасливости угрюмцев. Это ж надо, всё с собой захватили, дажехолстину на случай Божьего Суда! Даже дрова для колдуньи!..

– Не погуби себя, Волкодав… – тихо, чтобы один онслышал, напутствовала его кнесинка. Он ничего не ответил, только кивнул:слышал, мол. Распустил волосы, повязал лоб тесьмой. И босиком пошёл на серединуполяны, к уже натянутому, приколоченному за особые петельки полотну. И подумал,идя, что закон, признававший единоборство на полотне, был мудр. Что такое естьнить, сбегающая с женской прялки, как незримое подобие нити судьбы? И что естьтканое полотно, если не переплетение человеческих жизней, каким предстаёт оно снеба Оку Богов?..

Волкодав стал молча молиться, рассказывая Богам, за что шёлна бой. И вдруг подумал: а если славный Бог Грозы уже удалился на покой довесны?.. Но почти сразу в его сознании прозвучал удар грома, да такойраскатистый, что венн даже оглянулся по сторонам, слегка удивляясь, почемудругие не слышали.

Больше всего он боялся сдуру нарушить какой-нибудь неведомыйему роннанский обычай и тем проиграть дело ещё до поединка. Такое случалось.Волкодав пристально следил за Итерскелом, стараясь делать всё то же, что он, ипо возможности одновременно.

Они разом вступили на гладкое прохладное полотно и застыли,присматриваясь друг к другу. Лисья Шапка склонил к земле посеребрённыйнаконечник тяжёлого, старинной работы копья («наше, сегванское, времёнПоследней войны», – утверждал потом Аптахар) и принялся вычерчиватьборозды. Молодые парни принесли из лесу пучок ореховых прутьев, стали втыкать сообразносторонам света.

Было тихо. Галирадцы и роннаны во все глаза разглядывалипоединщиков. Двое мужчин, неподвижно стоявших на полотне, родились, наверное, водин год, но тем и исчерпывалось между ними всякое сходство. У одного веселотопорщились золотистые кудри, прихваченные на чистом лбу плетёной повязкой. Удругого волосы были наполовину седыми, и не от возраста. Один похвалялсябугристыми мышцами, какие получаются от доброй работы, доброй еды и ещё оттого, что бывает, когда в жилы выродившегося племени вдруг приливает свежаякровь. Другой не мог похвастаться и половиной подобной мужской красы. Былжилист, как железный ремень. Один напоминал молодого медведя, вышедшегопоиграть, повыдирать с корнями упругие деревца. Другой смахивал на нелающего, оченьспокойного пса из тех, с которыми можно отпускать маленьких девочек за полдняпути и не бояться, что обидит злой прохожий.

– Пусть совершится любезное Прародителю, –провозгласил вождь.

Волкодав очень редко нападал первым. Он и теперь стоялнеподвижно, ожидая, что будет. Вот Итерскел неспешно двинулся боком, как-топьяновато выламываясь, поводя плечами, неожиданно приседая, чуть ли не готовясьупасть, выправляясь уже у самой земли. Перетекал, перекатывался с места наместо. Играл. Прекрасный зверь, сытый и сильный. Если б не Божий Суд, он,верно, притом оскорблял бы соперника, вынуждая его к опрометчивым действиям. Атак – просто запутывал. Заставлял смотреть во все глаза и гадать, куда он,подвижный, как ртутная капля, шатнётся в следующий миг. Итерскел ещё вовсюулыбался и танцевал, намечал телом какое-то движение, когда мускулы на плече ина правой стороне груди резко вспухли, затвердевая узлами, и кулак размером вголовку сыра и весом полпуда поплыл вперёд, метя Волкодаву под вздох. Насмерть!

Как всегда в таких случаях, время потекло для веннамедленно-медленно. Он успел подумать, что Итерскел уж точно без большого трудамог проломить кулаком дощатую стену. Дать коснуться себя – заведомая погибель.Волкодав отступил на полшага в сторону, пропуская летящий кулак мимо и слегкаотводя его в сторонку правой ладонью. Разворот на левой ноге. Уже обе рукиподхватывают кулак Итерскела, провалившийся в пустоту. Плавно вперёд, потомвверх. «Благодарность Земле». Примерно то самое, что он объяснял на берегуСветыни кнесинке и братьям Лихим. Надо думать, они одни и сумели что-нибудьрассмотреть и понять. Потому что худо-бедно знали, КАК смотреть. И куда.«Благодарность Земле» занимала примерно столько времени, сколько нужно, чтобыспокойно бьющееся сердце стукнуло трижды.

Большинство галирадцев и харюки увидели только быстроедвижение, согласный поворот двух полунагих тел, на миг словно завертевшихся вдружеском танце. Потом Итерскел вдруг изогнулся, заваливаясь назад, хриплозаорал от неожиданной боли, потерял равновесие и грохнулся навзничь. Он ужепадал, когда Волкодав выпустил его, направляя по кругу противосолонь и прочь отсебя. Какой-нибудь негнущийся корчемный силач, пожалуй, всерьёз пришиб быхребет. Ловкий и быстрый охотник покатился колобком и сразу вскочил.

Зрители вздохнули. Кто-то с облегчением, кто-то недовольно.Уж очень быстро всё кончилось. И ни тебе выбитых зубов, ни кровавых потёков. Начто смотреть?

– Мой человек победил! – громко сказала кнесинка.Мгновенно взлетевший на ноги Итерскел стоял как раз на третьей черте, самойдальней от середины. Одна нога внутри, другая снаружи. Но обе – вне полотна. Онпобежал. Итерскел глянул вниз, потом на Волкодава, и красивое молодое лицоизуродовала ненависть. Никто ещё так с ним не поступал. Чтобы он!.. Побежал!..

Да никогда!..

Каррил медленно покачал головой, хмуря густые брови.

– Твой человек не победил, – сказал онкнесинке. – Наш боец поскользнулся. Я видел. Это была случайность. Надоповторить поединок.

Половина угрюмцев сейчас же закивала головами, соглашаясь свождём. Остальные не замедлили присоединиться.

– Бывают ли случайности, когда совершается БожийСуд? – спросила кнесинка Елень.

– Случайности – нет, – сказал вождь. – Тыправа, светлая госпожа, я выбрал не самое лучшее слово. Прародитель временамипосылает нам искушение, дабы испытать и укрепить нашу веру. Если твой человекне боится, пусть повторит поединок.

Волкодав пожал плечами. Он не боялся. А ведь Итерскел, чегодоброго, после этого в петлю полезет. Волкодаву совсем не хотелось, чтобымолодой роннан лез в петлю. Не хотелось ему и увечить пригожего молодца. Авпрочем, взрослый парень, сам прёт, сам и напорется. Пусть хорошенько думаетследующий раз, прежде чем браться отстаивать чью-нибудь казнь.

Сын Лесной Ягоды одним прыжком влетел обратно на полотно.Вторым прыжком он бросился на Волкодава. Уже безо всяких хождений вприсядку и,понятно, без улыбки. Сожрёт, проглотит да и костей не выплюнет. И ведьма тутсовсем ни при чём.

На сей раз он закричал сразу.