его. Его ученикам остаются только объедки. Это в некоторой степени сближает его с Хайдеггером, философом, которым он был, вероятно, больше всего одержим. Конечно, такие люди, как Нанси и Лаку-Лабарт, постарались избежать этого перекоса, и, возможно, им это удалось, потому что они уже сформировались, когда начали работать с ним. У меня другой случай. Поэтому мне ничего не оставалось, как попытаться избежать этого притяжения, чтобы выйти на свою собственную орбиту. И потом должен признаться, что на смену Деррида, человеку, которого я так любил и которым так восхищался, который многому меня научил, пришел другой человек, все время занятый делами, не отрывающий глаз от своего ежедневника и постоянно поглядывающий на часы, все время находящийся в промежутке между двумя встречами и парой телефонных звонков. Это можно понять или допустить, пусть даже мне казалось, что это „не пристало философу“. Но должен признаться, что в этот период я с трудом переносил его нескончаемые жалобы: „Если бы ты знал… у меня нет ни одной минуты на себя“ и т. д., тогда как, очевидно, он все сделал для того, чтобы у него была такая жизнь, полная суеты и славы»[869].

Как бы ни была велика его усталость, Деррида все же не отказывается от Высшей нормальной школы в эти последние месяцы 1981 года. В качестве последней попытки, надеясь, по-видимому, воспользоваться приходом нового директора и недавними политическими пертурбациями, он готовит довольно радикальный проект трансформации образования, предоставляемого на улице Ульм. Он задается вопросом не только о философии, но и о будущем литературных исследований, приводя в 13-страничном документе, напечатанном на машинке, несколько «предложений для предварительного проекта». Исходная посылка весьма сурова: «Интересы государства и нации требуют, чтобы… потенциал образовательного и научно-исследовательского учреждения, которое все еще остается очень сильным и богатым, не ослаблялся и не разрушался». Таким образом, речь идет о том, чтобы определить «условия выживания, а затем и развития литературных исследований». До сих пор, утверждает Деррида, последние никогда не получали средств, необходимых, чтобы следовать своему научному призванию, предусмотренному официальными документами. Не ослабляя классическую систему набора по конкурсу и через подготовительные курсы, следовало бы также, по его мнению, как только появится такая возможность, открыть «другое пространство» путем найма свободных исследователей «на другом уровне и по другим критериям». Необходимо также создать исследовательские центры, предпочтительно по новым дисциплинам или неожиданным темам, в которых будут выдаваться особые дипломы. Дав предварительные разъяснения о функционировании этих центров, Деррида заключает, что подобная мера, на его взгляд, – единственное возможное будущее для исследований литературы: «У этих больших устремлений не будет ни единого шанса, если не будет принято решение придумать новые формы работы, новые курсы и нетипичные „критерии“, темы исследований, пока еще непривычные для университета, для других учреждений, да даже и в собственно Франции»[870].

Проект вызвал много откликов, по большей части позитивных, по крайней мере в отношении его посылок, и стал предметом обсуждения на многих собраниях. Но одновременно против Деррида организуется настоящая фронда: в начале декабря 1981 года Эммануэль Мартино, выпускник Высшей нормальной школы и специалист по Хайдеггеру, восстает против своего бывшего учителя, выступив с обращением к «товарищам», состоящим из 10 пунктов. Он утверждает, что Деррида под предлогом семинаров по подготовке к агрегации «предается „хитроумной“ вербальной акробатике, лишенной всякой серьезности и философского смысла и к тому же совершенно негодной для того, чтобы подготовить к предстоящему конкурсу на звание агреже, известному своей сложностью». Он также считает, что произведения самого Деррида, являющиеся «чистой литературой и не имеющие никакого отношения ни к философии в целом, ни к истории философии в частности», дают «более чем достаточный обвинительный материал» для всех, кто почитает «нашу доктринальную традицию». С учетом этого он призывает студентов к «сопротивлению»[871]. Первое следствие этого призыва – появление петиции в поддержку Деррида.

Какой бы несуразной ни была эта полемика, она уязвляет Деррида и укрепляет его решение поскорее покинуть Высшую нормальную школу, тем более что проект реформы, которую он попытался начать, вскоре положили в долгий ящик. Теперь ему очень тяжело вести семинар там, где, как он считает, студенты не могут его процитировать или работать в его стиле, если хотят сдать экзамен на агрегацию. «Их даже не нужно предупреждать, они сами об этом знают», а потому защищают себя от любых заразительных жестов. «Итак, я стал чужим самому себе, я себя забыл. Я некоторым образом пытался себя забыть, когда правил сочинения. Когда я читал лекции, это было другое дело. На семинарах я всегда мог делать что хочу. Но когда я проверял сочинения и агрегационные работы, мне кажется, я упражнялся в полной деперсонализации»[872].

Настоящий удар молнии, который радикально изменит его положение, ждет Деррида в конце года.

Глава 13 Пражская ночь. 1981–1982

После подавления в августе 1968 года «Пражской весны» в Чехословакии сложилась особенно мрачная ситуация. Президент Густав Гусак провел в стране преобразования, сделав из нее самого покорного союзника СССР. В декабре 1976 года запущена петиция под названием «Хартия 77», требующая от правительства соблюдать его собственные обещания в отношении свобод. Среди авторов и первых подписантов хартии драматург и будущий президент Вацлав Гавел, дипломат Иржи Гаек, писатель Павел Когоут и философ Ян Паточка, ученик Гуссерля и Хайдеггера. Несмотря на то что требования хартии были весьма скромными, на головы ее инициаторов сразу же обрушились репрессии. После долгого и жестокого допроса Паточка попал в больницу и умер от кровоизлияния в мозг 13 марта 1977 года.

Образовательный фонд имени Яна Гуса, названный так в память о чешском религиозном реформаторе, сожженном на костре в Констанце в 1415 году за свои еретические взгляды, был создан в 1980 году в Оксфорде группой преподавателей. Они ставили своей целью помощь чехословацким университетам путем организации подпольных лекций и семинаров, доставки запрещенных книг и оказания финансовой поддержки самиздату. Один из основателей фонда – Алан Монтефьоре постоянно ездит из Британии во Францию и обратно. Его жена Катрин Одар, тоже преподаватель философии, вскоре организует французский филиал фонда. Он зарегистрирован 4 августа 1981 года. Известный историк и участник Сопротивления Жан-Пьер Верная избран его председателем, а вице-председателем становится Жак Деррида: его особенно интересуют события в Чехословакии, поскольку он не раз там бывал и о происходящем ему постоянно рассказывают родственники Маргерит по материнской линии.

Организаторы Фонда Яна Гуса не только посылают деньги. Они сами по очереди выезжают на место, хотя и знают, что это довольно рискованное путешествие, требующее