в раздумье. Подходящих для разъяснения этого факта вариантов могло быть два. Либо Шулькин в настоящий момент вышел попользоваться общими для всех удобствами, либо кто-то к нему приперся пообщаться и приложиться ко всегда имеющимся в заначке запасам согревающего, что в отличие от первого варианта дело несколько усложняло. Оглядев еще раз пустынный двор, Любаша наконец решилась и, открыв дверь, переступила порог. Дверь в кабинет несуществующего зоотехника, распахнутая настежь, была совсем рядом. Заглянув, она разглядела сначала стол с опустошенной почти до дна литровой бутылью и остатками нехилого закусона. Стакан на столе был в единственном числе, что, впрочем, как решила Любаша, не исключало наличие при выпивоне кого-то еще, но числом вряд ли больше одного, иначе бардак на столе был бы намного выразительней. За столом, уютно устроившись на стареньком раздолбаном диване спал мертвецки пьяный Шулькин. Решив, что возможный его собутыльник наверняка давно удалился, а самого Шулькина уже никакими пушками не разбудишь, Любаша потушила в комнате свет и вышла в коридор, чтобы встретить ожидавших сигнала сообщников. Но неожиданный отчетливый звук, донесшийся с другого конца небольшого в общем-то коридора, заставил ее сначала замереть и прислушаться, а потом метнуться обратно и включить свет. Но было поздно. Мужики уже подбегали к крыльцу, а за забором негромко затарахтел тракторишка — Серуня явно намеревался подъехать как можно ближе, чтобы тяжеленный сейф не пришлось тащить через весь двор.

— Чего? — шепотом спросил опередивший всех Тельминов, подбегая к застывшей на крыльце Любаше.

— Там кто-то есть, — тоже прошептала Любаша. — У Артиста в кабинете. А Шулькин, можно считать, неживой.

— Ты его, что ль?

— Самогонка. До утра не очухается.

— Соображения имеются?

— Никак нет, — призналась Любаша.

Жестом показав Олегу и отцу Андрею, чтобы пока притормозили, Тельминов взял наизготовку закинутый было за спину карабин и шагнул в коридор. Любаша двинулась следом. Стараясь не стучать и не шуметь, они подошли к директорскому кабинету и распахнули незапертую дверь. Михаил замер на пороге, нацелив карабин на пятно света, метнувшееся было в сторону от того места, где находился искомый сейф, а Любаша, проскользнув в кабинет из-за его спины, включила свет, ярко осветивший хорошо им знакомый кабинет Домнича.

— Свет советую потушить, — сказала Надежда Домнич. — Мало ли кто еще кроме вас и меня не спит по ночам. Решат, что хозяин вернулся, поздравлять прибегут. Потуши, потуши, потом пошепчемся. Очень мне интересно узнать, как ты из покойниц в грабители подалась. Видать, серьезная причина была?

— Потуши, — сказал Тельминов.

Любаша молча потушила свет.

— А теперь давай поговорим, — предложила Надежда. — Карабин свой, Михаил Иванович, можешь пока убрать, ты им и так уже половину райцентра на уши поставил. Лично я безоружная. Про остальных понятия не имею.

— Остальные тоже имеются? — спросил Тельминов.

— Не знаю, не знаю. Если общий язык не найдем, не исключено, что могут появиться. Что и требовалось доказать, — добавила она, разглядев за спиной Тельминова фигуры Олега и отца Андрея.

Любаша, в отличие от Михаила, успевшая при свете разглядеть в руке Надежды большую связку ключей, которую та спрятала за спину, мгновенно сообразила, что строптивую и, возможно, уже бывшую жену Домнича (бабы говорили, что он сам по пьянке кричал об этом на всех углах) наведываться ночью в его кабинет заставила, скорей всего, причина, весьма схожая с той, которая и их привела сюда в это неурочное время. А значит, возможность поговорить действительно имелась.

— Как считаете, Надежда Юрьевна, — нарочито доверительным, чуть ли не ласковым голосом спросила она, — одобрил бы ваш любимый муженек ваше присутствие в его кабинете безо всякой, кажись, необходимости?

— Не думаю, — спокойно ответила Надежда. — Но вот ваше присутствие, да еще в таком вооруженном количестве, одобрил бы еще меньше. Очень бы не одобрил. А еще мне кажется, вы забыли о том, что я как временно исполняющий обязанности начальника райотдела милиции в случае необходимости имею полное право находиться в любое время в любом из помещений в случае оперативной необходимости.

— По-о-нятно, — почти пропела Любаша. — Отыскиваете компромат на бывшего супруга? А он, как мы все хорошо знаем, находится в сейфе, который вы прикрываете сейчас своей начальственной задницей. Так что предлагаем объединить наши усилия.

— Мне компромат, а вам золотишко. Так? Его, по моим сведениям, там килограмма три, не меньше.

Не выдержав нарастающего напряжения, вмешался Олег:

— Если бы, товарищ капитан, у вас или у нас имелся ключ от этого ящика, мы бы с вами совместными, надеюсь, усилиями, выкинули бы оттуда к чертовой матери золото, если оно там, конечно, имеется, вы бы извлекли то, что вас интересует, потом снова заперли на ключ, и мы бы уволокли его из этого помещения в другое место.

— Зачем и куда? — поинтересовалась Надежда, судя по тону вопроса, вряд ли поверившая его словам.

— Второй вариант, — продолжал Олег. — Поскольку ключа, судя по всему, ни у вас, ни у нас не имеется, предлагаем совместными усилиями его отсюда доставить в другое, более доступное для окружающих место. На всеобщее, так сказать, обозрение. Что нами в общем-то и планировалось изначально.

— Зачем и куда? — менее уверенно повторила Надежда.

— А в церкву, — вмешался наконец и Михаил Тельминов.

— Куда, куда?!

— Если позволите, попробую объяснить, — вошел в кабинет и подошел к Надежде отец Андрей.

— Вас я здесь совсем не ожидала, — растерянно пробормотала Надежда.

— Если честно, Надежда Юрьевна, я и сам не ожидал. Просто вижу… даже совершенно уверен, что вам, как мне, как им… — повернулся к подходившим Михаилу, Олегу, Любаше, — как, надеюсь, большинству живущих здесь, очень не нравится то, что накопилось здесь за много лет. И особенно все происходящее сейчас. Вы это прекрасно знаете, не можете не знать и не видеть. Обманы, драки, вопиющие хозяйственные преступления, убийства… К сожалению, даже и убийства. Не одно. Вы это тоже знаете. И мне кажется — и дай Бог, чтобы я не ошибся — вы поняли, что так дальше продолжаться не может. В этом сейфе, насколько мне известно, находится убийственный компромат. На кого-то конкретно, но, главное, на всю окружающую жизнь. Которая, если ее в корне не изменить, обернется новыми обманами, преступлениями, убийствами. Пострадают и совершенно невинные люди. Вы не можете этого не понимать.