Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…кроме меня одного…
…меня одного…
…одного…
* * *
– А интересно, сколько мы уже протопали? – спросил Витька некоторое время спустя.
Мне это было абсолютно не интересно. Ни сколько мы уже протопали, ни, тем более, сколько нам осталось ещё протопать. И я с сожалением подумал, что зря всё-таки не поддержал Жорку. Шли бы уже назад и в ус не дули… А теперь вот…
* * *
Я опоздал! Они…
…они уже были там, а я…
…я стоял у самого входа дьявольской этой пещеры…
И вдруг показалось мне, что ничего…
…ничего такого ещё не случилось, и что стоит только мне на мгновение…
…на мгновение закрыть глаза, а потом снова открыть их, как я…
…я вновь увижу возле себя Серёгу с Наташей, прижавшейся к его плечу, и…
…и всех остальных тоже, в том числе и…
…и Лерку…
Но я не закрыл глаза. Вместо этого я закричал…
…закричал что было силы, ни во что хорошее уже не веря… просто так закричал…
…закричал от тоски и отчаянья…
Звонкий собачий лай был мне единственным ответом… и Булька, смешной милый Булька, молнией промелькнув у самых моих ног, отважно бросился в чёрную смрадную пасть пещеры и исчез…
…исчез там…
…навсегда…
* * *
– Чего это было, мужики? – спросил, наконец, Витька дрожащим голосом. – Кричал кто-то…
– И собака вроде как тявкала, – неуверенно добавил Жорка. – Может, это возле машины?
Никто ему не ответил. Мы молчали, и лишь внимательно и насторожено прислушивались. Но пещера, она тоже молчала.
* * *
Я резко оборачиваюсь и вижу, что дверка машины чуть приоткрыта, а возле неё стоит…
…стоит эта самая женщина. Я и не заметил, когда она подбежать успела.
– Зачем?
Она смотрит на меня как-то растерянно, испуганно даже.
– Не знаю. Она так скулила там, внутри. Я просто… просто хотела взять её на руки. Я не думала, что она…
Какая-то странная апатия…
…странная апатия овладевает вдруг всем моим существом.
– Всё правильно, – говорю я… и сам же себя словно со стороны слышу. – Кто-то ведь должен был её выпустить, чтобы… – я замолкаю, с трудом сглатываю тугой солёный комок в горле, – чтобы она смогла догнать нас. И за Наташу вступиться, пока все мы… – я вновь замолкаю на мгновение, – пока мы все труса праздновали…
И в это самое время я вдруг замечаю…
* * *
– Что это там? – вдруг сказал Жорка дрогнувшим голосом. – Вон, впереди, слева!
– Где? – я повёл фонариком туда, влево. – Чёрт!
– А-а-а-а! – истошно завопила Наташа, ухватив меня за руку.
Впереди, у стены, сидел скелет. Чуть поодаль лежал ещё один.
* * *
…вдруг замечаю, как странно и причудливо изогнулись, задрожали и словно поплыли даже каменные своды пещеры. Какой-то странный…
…странный туман, сверкающий, слепящий глаза туман быстро обволакивал вход. И я…
…я, понимая, что через мгновение уже будет поздно это сделать, отчаянно бросаюсь…
…бросаюсь туда, вперёд, в сверкающий этот туман…
Странный туман этот на удивление упруг и вязок, но он ещё не настолько упруг и вязок, чтобы задержать меня. И я, пролетев…
…пролетев сквозь вязкую эту пустоту, кубарем лечу на такой знакомый, холодный и липкий пол пещеры…
– Стой! – слышу я позади себя отчаянный крик бати. – Нет!
С трудом приподняв голову, я вижу ещё сквозь сверкающую эту пустоту, как рванулся он сюда, ко мне… и как…
…как отшвырнула его назад странная, невидимая эта преграда. И это последнее…
…последнее, что я вижу, ибо…
…ибо входа уже нет, а меня со всех четырёх сторон укутывает…
…чёрная…
…удушливая…
…и так хорошо знакомая, до боли знакомая мне…
…вечная…
…кошмарная…
…ночь…
* * *
– Стой!
Не раздумывая ни на мгновение, профессор рванулся вперёд, вслед за сыном, в это, странно и пугающе изменившееся вдруг отверстие, рванулся, ни о чём конкретно не думая и не размышляя, с одним-единственным лишь желанием…
Не потерять вновь сына, успеть вырвать его из кошмарной этой пасти, которая начала уже безжалостно сжимать каменные свои челюсти…
– Нет!
Воздух пещеры, сверкающий и плотный на удивление, чуть поддавшись под отчаянным этим его порывом, вдруг, словно опомнившись, со страшной силой отшвырнул профессора от себя…
Уже падая, тот успел ещё заметить, как начинает исчезать странная эта пещера… тем более странная в самом обыкновенном и ничем не примечательном песчаном холме…
– Нет! – с отчаяньем прошептал профессор, умом уже понимая, что всё кончено и ничего уже нельзя, ни вернуть, ни исправить, но сердцем всё ещё не веря в это. – Нет! – в третий раз повторил он. – Не надо!
Но пещеры уже не было.
И следа не осталось от неё, и ничто даже не напоминало о том, что всего несколько минут назад тут было что-то необычное…
Перед потрясённым взором профессора простирался самый заурядный и не слишком даже высокий холм, густо, хоть и не равномерно поросший серебристой полынью, белым ползучим клевером и частыми вёсёлыми розетками одуванчиков…
* * *
– Зачем?!
Я брёл наугад в кромешной, удушливой этой темноте, и в голове моей, в отчаянно трещащей и смертельно измученной моей башке билась-трепыхалась одна лишь мысль… даже не мысль, вопрос, скорее…
– Зачем я это сделал?!
Ответа на этот вопрос, конечно же, не было… да его и не могло быть… или я просто не знал ответа на этот вопрос. Но зато я знал нечто другое. Я понял вдруг…
…понял вдруг, что прошлое нельзя изменить, а потому у меня…
…у меня изначально не было никаких шансов на успех… ни одного, ни единого даже шанса на успех у меня не было, и я…
…я понял это теперь…
Как и то, что здесь, в пещере, я никого так и не отыщу… я их даже издалека не увижу. А ещё…
…ещё я понял вдруг, чей был тот, третий череп… тот, споткнувшись о который, я и упал тогда. Я споткнулся тогда о свой собственный череп…
Это было так смешно, до чёртиков смешно это было, и я…
…я немедленно расхохотался во весь голос, представив…
…представив себе ещё раз всю эту картину…
* * *
– Тебе плохо, Виталий?!
Профессор открыл глаза и увидел прямо перед собой лицо Нины. Растерянное, испуганное даже…
– Тебе плохо, Виталий?! Ну, не молчи… скажи хоть что-нибудь! Тебе плохо?
Словно чьи-то холодные, ледяные даже пальцы вонзились вдруг в грудь профессору и, добравшись до сердца, обхватили слабо трепыхающееся это сердце жестокой, безжалостной хваткой…
– Нина… –
