Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но ведь тебя тоже не должно быть… – начинаю я, и тут же осекаюсь, ибо…
…ибо Наташа смотрит на меня с немым укором…
– Не говори так!
Голос её дрожит и срывается.
– Не надо об этом говорить! Прошу тебя… очень тебя прошу!
На Наташе так хорошо знакомый мне облегающий алый халатик… а вокруг нас не пещера уже, а моя собственная квартира. И халатик этот Наташе удивительно идёт… а под халатиком у неё ничего больше нет… и всё, как тогда… и дверь в родительскую спальню прямо и направо… и Наташа сама ждёт этого от меня, потому и пришла ко мне сегодня, и даже ночевать осталась…
Но я… я уже не тот, к сожалению…
– Я хочу видеть Лерку! – шепчут мои прыгающие губы, и квартира вдруг…
…вдруг исчезает, и мы снова в пещере. И шлёпающие шаги волосатых слышатся где-то совсем уже рядом, но мне…
…мне глубоко наплевать на все эти шаги!
– Я хочу видеть Лерку! – повторяю я почти умоляюще. – Ты ведь можешь снова превратиться в неё?! Ну, хочешь, я на колени встану!
– А вот это лишнее… – дрожащим голосом произносит Наташа, когда я действительно упал перед ней на колени и…
…и почти вслепую уткнулся лицом в её колени, уткнулся и сквозь распахнувшийся халатик стал лихорадочно целовать их. И мне сейчас хотелось только одного: чтобы минуты эти, непередаваемо сладостные минуты эти текли, как можно медленнее… чтобы они совсем остановились, что ли…
Но это был не я. Я же…
…я же просто встал…
– Я хочу видеть Лерку! – в третий раз повторил я. – Потому, что люблю её!
– Любишь её?! – закричала вдруг Наташа злым каким-то, срывающимся голосом, но я сумел уловить в отчаянном этом её голосе и ещё что-то. Затравленность какую-то я сумел в нём уловить, обречённость даже… – Но если ты её так любишь, зачем же настаиваешь, чтобы она была здесь, на моём месте?! Ты же прекрасно знаешь, что сейчас произойдёт! Знаешь ведь?!
– Нет! – сказал я и солгал, потому что…
…потому что знал это…
И волосатые ворвались в пещеру с обеих сторон одновременно…
* * *
А потом всё смешалось в один сплошной сумасшедший бред. Мы куда-то брели, бесцельно и безнадёжно, с тупым отчаяньем обречённых. Мы спотыкались, падали, снова поднимались, мы натыкались на сплошные каменные стены и покорно поворачивали обратно…
И всё брели, брели, брели…
И не было ничего на свете, кроме пустой и зловещей этой темноты, кроме холода и отчаянья…
Мы шли, и вместе с нами шло время…
Мы старались лишь крепко держаться друг за друга. Каждый боялся теперь лишь отстать, потеряться, остаться одному…
Хлюпает под ногами липкая невидимая грязь. Бьют-барабанят сверху холодные невидимые капли. Идёт-уходит время…
Уходит время, уходят силы, уходит надежда…
И вот, когда сил уже не осталось совершенно, и надежды тоже почти не осталось, свершилось чудо.
– Свет! – вдруг, что есть силы, закричала Лерка. – Смотрите, свет!
И мы действительно увидели впереди себя слабый отблеск света.
* * *
Странно, но волосатые похоже, не особенно торопились. Они…
…они столпились вокруг нас сплошной чёрной стеной, огромные их ручищи угрожающе…
…угрожающе сжимали тяжёлые узловатые дубинки. Их, глубоко сидящие, дремучие глаза сверкали…
…сверкали угрюмым торжеством и лютой кровожадной злобой. Их узкие губы…
…губы были широко растянуты в наглых плотоядных ухмылках. Они…
…выжидали…
…своего…
…часа…
В правой руке своей я снова сжимаю нож, хоть не могу понять, откуда он там появился. Впрочем, это неважно… важно, что нож присутствует в моей правой руке, и я…
…я крепко сжимаю его. Левой же рукой я…
…я обнимаю Наташу за плечи и чувствую, как…
…как дрожит она вся…
– Если ты, – шепчет она слабым срывающимся голосом, – если у тебя ко мне хоть что-то осталось… хоть малая доля… Если ты и правда любил меня когда-то… я прошу тебя, я тебя очень прошу… Убей меня сейчас!
– Я не смогу! – хрипло выдавливаю из себя я. – Всё, что угодно, только… Я всё равно не смогу!
– Я тебя очень прошу!
Шёпот Наташи напоминает бессвязный горячечный бред… я не могу разобрать в нём ни единого слова, но общий смысл слов мне вполне ясен. Потом она умолкает, поворачивается ко мне и смотрит на меня в упор широко раскрытыми глазами… и…
…и что-то странное, пугающее даже в этом неподвижном её взгляде. Может, это из-за зрачков, расширенных до предела… может, ещё что… но мне как-то не по себе. Я улыбнулся ей, вернее, скорчил какую-то улыбкоподобную гримасу… и вдруг даже похолодел от охватившей меня страшной догадки…
Наташа меня не видела!
– Убей меня! – снова прошептала она, тихо и как-то по-особенному безнадёжно. – Убей… ты ведь знаешь, что они со мной сейчас сделают…
Я это знаю…
Я это очень хорошо даже знаю…
И, тем не менее…
– Я тебя заклинаю!
Рука моя ощущает шершавую рукоятку ножа.
Сергей закрывает глаза.
– Давай, Саня! Постарайся сразу.
До боли сжав зубы, я взмахиваю ножом и…
…и ничего не могу с собой поделать!
Глаза Серёги снова открыты. Он смотрит на меня в упор.
– Я не смогу, Серёга! – хрипло выдавливаю из себя я. – Ведь это уже было… и я… я не смог…
– А теперь сможешь! – тяжело, прерывисто дыша, шепчет Серёга. – Ты только не думай, что меня убиваешь! Меня убила та тварь на болоте… я уже мёртвый с тобой разговариваю… А ты меня от боли спасаешь… ты об этом только и думай… и ни о чём больше!
– Сделай это! – отчаянно, навзрыд, кричит Наташа. – Убей меня сам… я тебя очень прошу! Я тебя умоляю… всем святым, что у тебя только есть, заклинаю тебя! Убей меня… иначе… О, боже! Им уже надоело ждать, неужели ты не видишь?!
И действительно, среди волосатых ощущается некое нетерпение, что ли. Они…
…они, то лениво позёвывают, переглядываясь между собой, то…
…то начинают вдруг, ни с того, ни с сего, угрожающе размахивать огромными своими дубинами. Они, кажется, ждут…
…ждут какого-то общего сигнала, и сигнал этот вот-вот…
…вот-вот должен прозвучать…
– Ну же! – отчаянный Наташин, не крик даже, вопль, кажется, смутил даже волосатых. – Давай же!
И тогда я изо всей силы бью ножом, не в Наташу, нет… Я бью себе в грудь, но
