Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…другой голос, властный и неумолимый… голос, не терпящий никаких возражений, звучит во мне. И он уже не просит, не уговаривает, не объясняет ничего, этот голос, он только…
…только приказывает, но я почему-то…
…почему-то беспрекословно ему подчиняюсь…
– Вставай! – приказывает он, этот голос, и я, словно так и надо, послушно поднимаюсь на ноги.
– А теперь иди!
И я иду, всё так же послушно… иду, не зная даже – куда, всё дальше и дальше уходя…
…уходя от беспомощно распростёртой на земле Лерки, иду, ни секунды не раздумывая даже…
И ничего не могу с собой поделать.
– Стой!
И я немедленно останавливаюсь. Тоже совершенно автоматически, словно и не я это вовсе… словно я со стороны какой за собой наблюдаю…
– Закрой глаза!
Я закрываю глаза, и тотчас же вселенная вокруг меня словно взрывается, вспыхивая вдруг ослепительно ярким пламенем… настолько ярким и настолько ослепительным, что я вижу его даже сквозь плотно сомкнутые свои веки…
А ещё я ощущаю, что стремительно падаю куда-то… а, может, и не падаю вовсе, может, это стремительно несётся куда-то вверх странно отяжелевшее и, в то же время, почти невесомое моё тело…
Я хочу открыть глаза… просто хочу открыть глаза, но, оказывается, это не так просто сделать – просто открыть глаза…
– Лерка! – отчаянно и совершенно беззвучно орёт где-то в самой глубине моего мозга стёртое, обезличенное моё «я». – Прости меня, маленькая моя! Прости меня…
* * *
– Почему ты снимаешь анализаторы?! – с тревогой в голосе поинтересовалась Рут. – Ты что, хочешь просто бросить её там? Просто бросить и всё?
– Я не могу контролировать два временных отрезка одновременно, – сухо сказал Ник. – Это невозможно, и ты знаешь это не хуже моего.
– И потом, – вмешался в разговор Мэг, – ты зря кипятишься! Ведь ей ничего там не грозит, в том смысле, что ни один хищник и близко не подойдёт к зоне ноль-перемещения, не говоря уже о том, чтобы…
– Я могла бы сама проконтролировать этот временной отрезок!
Рут смотрела на Ника и только на Ника, и обращалась она сейчас к Нику, полностью игнорируя Мэга.
– Позволь мне сделать это!
– Зачем? – всё также сухо и даже холодно отозвался Ник. – И что это изменит, не понимаю? Насильственная смерть ей не грозит, тут Мэг абсолютно прав, спасать же её я не имею права…
– Ну, так умертви её!
В дрожащем, срывающемся голосе Рут причудливо переплелись гнев и отчаянье, причём, отчаянья в нём было больше…
– Окажи ей последнюю милость!
– Ты прекрасно знаешь, что я…
– Да знаю, знаю! – вздохнув, Рут горько и насмешливо улыбнулась. – Это так благородно с твоей стороны, подарить ей долгую и мучительную смерть… смерть, может быть, длиной в несколько суток! Свяжись с ней, и пусть она поблагодарит тебя за это!
– В числе всех остальных я спасаю также и её!
– Именно её?! Сообщи ей об этом… кто знает, возможно, ей будет легче умирать, зная, что своей собственной смертью она себя же и спасает! И тот парень… Ты ведь и его тоже…
И, словно осознав, наконец, всю тщетность своих попыток хоть что-либо изменить, Рут замолчала. А Ник вдруг совершенно ясно и отчётливо понял, осознал до конца, что отношение к нему девушки уже определилось, определилось окончательно и бесповоротно, и определённость эта явно не в его пользу. И, что самое обидное, ни исправить, ни изменить хоть что-либо в устоявшихся этих отношениях было уже, увы, невозможно…
Хоть вероятность того, что временная волна не угаснет сама по себе, захлебнувшись где-нибудь в многовековых временных толщах, была чрезвычайно мала (какие-то несчастные, не сотые даже, тысячные доли процента), пренебрегать даже такой минимальной опасностью было бы делом рискованным, и даже, не просто рискованным… Это было бы самой настоящей авантюрой, авантюрой чистейшей воды… и пойти на это Ник, разумеется, не мог ни при каких обстоятельствах…
Даже в угоду такой сумасбродки, как Рут…
Возвратившись в лабораторию и обнаружив там всё, содеянное Рут, да ещё с помощью Мэга (вот уж от кого не ожидал, хоть от него всего можно ожидать!), Ник, не то, чтобы совершенно растерялся, но какое-то неприятное чувство собственной своей причастности ко всему этому безобразию у него всё же возникло. И ещё – чувство беспомощности… хоть признаться в этом даже себе самому Ник вряд ли решился бы. И потому, сразу же после появления, принял (и довольно успешно, кстати) вид человека, всё абсолютно предусмотревшего и по сему никогда и ни в чём не испытывающего сомнений. И, кто знает, может, и зря принял…
И вот теперь Рут злится на него за это, а впрочем, не из-за этого она злится на него. Она просто не понимает, не может понять того, что он понял сразу же.
Что этих двух нельзя было спасать, никоим образом нельзя!
Спасать надо было ВРЕМЯ…
Впрочем, есть ещё и Старк, и завтра он будет уже обо всём знать…
Ник представил себе первую реакцию Старка, и даже сам удивился, насколько мало это его беспокоит сейчас. От заведования лаборатории его, ясное дело, отстранят, это не вызывает никаких даже сомнений… но особых огорчений по этому поводу Ник, как ни странно, тоже не испытывал.
Одно-единственное огорчение у него, правда, имелось, но причиной единственного этого огорчения была Рут, и только Рут…
«Закончить бы поскорее всю эту временную неразбериху! – с тоской подумалось Нику. – И чтобы без особых последствий. А там… Подальше от лаборатории, вообще, подальше отсюда! И, главное, от неё подальше… чтобы не вспоминать даже, чтобы забыть совершенно! Титан должен подойти, там всегда нужны специалисты. А, может, и в „межзвёздку“ рвану… там, у них, тоже вакансии имеются, и как раз по моей основной специальности…»
* * *
Ослепительно пламя исчезло, тяжесть, давившая на плечи, тоже исчезла совершенно. И я наконец-таки вновь открываю глаза.
И вижу, что стою у самого края обыкновенного картофельного поля. А за ним, в отдалении, серой узкой полоской тянется шоссе, самое что ни на есть обыкновенное асфальтовое шоссе с самыми обыкновенными автомобилями на нём…
И снова я ничему даже не удивляюсь, принимая всё как должное…
А ещё я знаю, что мне сейчас предстоит сделать в каждое из последующих (и последних?) мгновений моей жизни. Не знаю, откуда пришло ко мне это знание… я просто знаю и всё.
Я знаю это твёрдо, как знают, к примеру, таблицу умножения… но это единственное, что я знаю твёрдо. Всё же остальное я,
