Безумно мчавшийся вокруг него мир вдруг остановился, сразу, мгновенно.

Хоббит словно оказался в коконе тишины, вокруг него бегали, орали и суетились, а он застыл, словно пень, который никто никогда не замечает.

Прижимая к себе клинок Эола, Фолко медленно поднялся. Скользнул вбок, меж одиночных телег и повозок, меж полузатоптанных костров, меж брошенного лагерного скарба.

Мелкими шажочками, чтобы не распахнулись полы плаща, замирая и прислушиваясь, он пробирался – к горам, где остались спрятанными их кони.

Санделло хотел, чтобы Фолко вынес меч Эола, чтобы это оружие не досталось бы Хенне; зачем, почему? На что надеялся горбун – что хоббит справится там, где не преуспели они вдесятером?

Однако воля старого мечника была ясна – оружие Тёмного Эльфа надлежало спасти, и цена не имела никакого значения.

Хоббит крался сквозь переполошённый лагерь невидимым и неслышимым. Он слишком долго странствовал и бился, чтобы ударяться в отчаяние и прочие мешающие чувства. Друзей брали живыми, а значит, оставалась и надежда.

Теперь надлежало лишь выбраться отсюда, вернуться к коням и…

…И решить, что делать дальше. Ему, оставшемуся в одиночестве против всей по-прежнему неисчислимой орды.

…Ему везло, а может, работало чародейство эльфийских плащей вкупе с магией Срединного Княжества. Хоббит благополучно добрался до их опустевшей стоянки, безо всяких приключений отыскал лошадей.

Остановился, постоял в темноте под звёздами, глядя на усыпанное ночными светилами небо.

Осторожно положил на расстеленное одеяло Чёрный меч Эола.

Сотворённый из небесного металла, клинок молчал. Он вдосталь напился сегодня горячей человеческой крови, однако ни единого алого потёка на нём не осталось.

Горбун готов был пожертвовать всем и всеми, даже Оэсси-Тубалой, дочерью Олмера Великого, лишь бы меч Эола не достался «Божественному». Здесь что-то крылось, какая-то тайна – или, быть может, просто наитие Санделло?

Хоббит мрачно покачал головой. Кажется, ничего не оставалось – кроме как воззвать вновь к Девятерым. Быть может, это стоило сделать с самого начала?

Нет, нельзя бесконечно одалживаться у Тьмы. Расплата может наступить куда раньше, чем кажется.

Башня с Синим Туманом – такое тоже бесследно не проходит. Тогда Ангмарец исчез, стоило появиться эльфам, ну а теперь?..

Но теперь, сколько хоббит ни старался, Девятеро не отзывались.

Ночь катилась над ним, словно тёмная вода; недвижим, лежал Чёрный меч, распростёртый, словно сражённый воин. И мало-помалу Фолко стало овладевать столь же чёрное отчаяние.

Эовин и Серый дождались ночи; лагерь они не разбивали, огня не разводили; так и скрывались в густых предгорных зарослях, поднявшись чуть повыше; огромный лагерь Диких был, как на ладони.

Эовин вновь и вновь скользила взглядом по длинным рядам палаток и шатров, совсем простых и бедных; ближе к сердцу становища они делались куда выше и роскошнее.

– Не туда смотришь, – проговорил Серый, даже не взглянув на девушку. – Вон туда смотри.

Он указывал на самую середину лагеря, где, в окружении тесного кольца повозок, застыл самый высокий из шатров. Туда, где скрывалось сердце той самой силы, за которой они гнались.

– А… а что там? – вырвалось у Эовин, хотя ответ она знала и так. Без деталей и подробностей, но знала.

– Там? – недобро усмехнулся Серый. – Там, роханка, заключены сила и власть над всем Средиземьем. И, быть может, не только над ним.

– Сила? Власть? – пролепетала Эовин, не зная, что сказать.

Серый совершенно точно лишался рассудка. Или уже лишился.

Он глядел на девушку, понимающе усмехаясь.

– Знаю, – вдруг сказал он. – Знаю. Но нет, я ума не лишился. Просто я понял, что впереди. И понял, что оно вернёт мне память.

– Ты это уже говорил, но как? – Эовин глядела на Серого глазами, полными ужаса. До неё только сейчас стал доходить смысл его слов – всё, бесконечный путь окончен, и сейчас начнётся… начнётся… что-то поистине страшное, так почувствовала Эовин.

– Ты видела, как я владею мечом, – проговорил он, садясь рядом. – Обычный воин так не может, а я могу. Во мне есть сила… способность… есть что-то. Оно совсем близко, я вот-вот пойму, осознаю, вспомню – а потом оно ускользает, как тень, как слово с языка. И это доводит до бешенства.

Говорил он со всевозрастающей яростью.

– Я здесь не просто так, Эовин. Но сам ли я по себе, или послан? Или сделан слугой неведомого нам начала? Неважно, впрочем. Я здесь, и это главное. И я разорву этот аркан, клянусь тебе, разорву!

– А… а потом?

– Потом? – Серый вдруг улыбнулся, и это, к ужасу Эовин, была улыбка совершенно нормального человека. – Потом, девочка, я завоюю Средиземье и подарю его тебе, просто так. Хочешь быть его королевой?

Нет, он таки безумен. Болтает невесть что!.. Эовин совсем сжалась, пытаясь отодвинуться подальше. Серый, по-прежнему усмехаясь, покачал головой, глядя почти ласково.

– Средиземью не помешает юная, прекрасная и чистая сердцем королева. Не из глупой знати, не из тех, что думают только о власти и золоте.

– А… а ты? – пролепетала она. Ничего умнее в голову ей не пришло.

– Я? Средиземье для меня, девочка, слишком мало. Это я знаю точно. А ещё, – лицо его вдруг потемнело, – я знаю, что уже владел им. Ну, или большой его частью. Но… это был уже не я. Что-то злобное и тёмное, мной овладевшее…

– Значит, это ты помнишь? – благие силы, великие Валар, помогите мне! Он совершенно безумен, и у него действительно такая мощь, что не представить; и что же теперь делать простой роханской девушке? Убить его? Убить ударом в спину?

– Помню, – кивнул Серый. – И помню, что уже проваливался в бездну, но что-то меня удержало, неведомо что…

– Но удержало? – Эовин цеплялась за соломинку.

– Удержало. Потому что в той бездне были лишь ужас, муки и кровь. Тёмное могущество, какое не по плечу человеку. Так вот, я хочу сразиться с этой бездной, я хочу бросить ей вызов! Тогда… я не помню, но, похоже, я таки не преуспел, и пришлось обернуться жалким рыбарем из Минхириата. – Он распрямился, глаза горели. – Но теперь мы посмотрим. Эта сила… – Серый скривился. – Если я правильно всё понял, тот, кому она досталась, ничего не может измыслить, кроме толпы собственных слуг, бросаемых на убой. Он глупец, а у глупцов надо отбирать опасные вещи. Понимаешь?

– П-понимаю…

Эовин вновь захватывала могучая, необоримая воля этого человека, словно сорвавшийся вниз горный поток. Серый, которого она знала, Серый, не раз спасавший её, готов был вот-вот исчезнуть. А кто возникнет вместо него? Великий завоеватель, который утопит Средиземье в крови, как будто мало тех рек, что уже были пролиты Олмером? Что ей делать?..