одеяльце, даже не сняв с себя пуховик. И даже забыв разуться.

Проходит время.

Какое... Какое-то неопределённое.

Очень размытое, очень долгое, растянутое, вязкое, закрывающее, замыкающее куполом время.

И то пусто, то густо. То тревожно, то, вроде, спокойно. Немножко колко, немножко дрожи. Но, главное, что без боли.

Что свободно так и совсем легко.

***

Когда Мика раскрывает глаза, голова её всё ещё идёт кругом. Зрение чуть-чуть размытое, и в целом немного мутит. Ну, так. Терпимо, нормально. Совсем чуть-чуть.

Мудрая Сова в белом фартуке важно стоит над девочкой. Меж перьев в крыле она держит баночку шоколадного джема. С ложечкой, да, конечно. Молча протягивает.

Мика кивает, подпирает подушку, полусидит и немного лежит. Медленно колупает вязкое чёрное со сгущёнкой варенье. Сладенькое. Придаёт сил.

А силы — да, силы точно нужны.

Вкусный-вкусный шоколадный совиный джем. Хотя бы за ним однажды стоит сюда вернуться.

Кстати, остальные койки уже пустуют. А вот на скамье у двери собрались ещё трое незнакомых для девочки фей. Ну и что, что они не знакомы. Мика им всё равно кивает. Может, даже, и видела их, да не может вспомнить.

Соскребает остатки джема со дна кругленькой стеклянной баночки. Потом отставляет её на невысокую прикроватную койку.

Мудрая Сова заботливо помогает подняться девочке, придерживает её своими раскидистыми, широкими, и такими мягкими, почти что плюшевыми-пуховыми крыльями. Почти что лично ставит её ноги.

Мика ей благодарно кивает и улыбается.

Птица снова взмахивает крылом, мол, как знак, чтоб чуть-чуть подождала. Оборачивается всем своим безразмерным телом — и очень ловко, между лавами-койками, всякими станками и аппаратами, петляет к продолговатым ящичкам на стене. Извлекает оттуда металлическую коробочку со стеклянными прозрачными стенками. В три стенки и одну крепко-накрепко, хитро закрытую дверцу.

А внутри коробочки — мерцающая дрожащая лампочка.

Этакий простецкий, но очень надёжный фонарик.

Этот самый фонарик Мудрая Сова торжественно и вручает Мике.

***

Девочка кутается в пуховик. Одним плечом и шеей придерживает зонтик. Свободной рукой держится за колечко фонарика. Оглядывается на развилку то и дело теряющейся тропинки.

Уже было решив, что и быть ей теперь одной, она вдруг слышит знакомый оклик.

Не оборачивается — а дёргается. Всем телом подаётся на звук — и широко-широко улыбается.

Да! Её проводница… Ну… Слегка опоздала. Краснеет по этому поводу, извиняется. Всё откидывает мешающиеся сизые пряди с румяного, сияющего лица.

В руках проводницы — завёрнутый в праздничную ленточку букет пионов. И поздравительная открытка, теряющаяся среди их стеблей.

Проводница совсем запыхавшаяся, одетая вовсе не по погоде. Охает-ахает, всё краснеет и извиняется.

Ну, а Мике-то что? Мика вот всем довольная. Да, конечно, совсем скоро ей опять быть одной, но встреча с лучшей подругой, пусть и мимолётом и мимоходом — это всё ещё встреча с подругой.

Все же рабочие, все при деле.

Все прекрасно всё понимают.

Девочка просит, чтоб этот букет её фея для себя сохранила. Ну, для лучшего дня и лучшего, более удачного времени. Но всё равно, даже так, искренне обнимает, благодарит её за подарок.

***

Так вот встретившись, обе подруги опять прощаются. А перед ними — всё та же теряющая тропинка, расходящаяся на множество самых разных развилок. И многие дороги то прикрыты невысокой прибитой травой, то и вовсе тянутся терниями.

Обе феи — лиловая, синяя, всё ещё стоят вместе. И тихонько держатся за руки.

Уходить и прощаться не хочется.

А всё-таки — надо, надо.

И расходятся, бросив подружка подружке, от каждой — тёплый личный прощальный взгляд.

У костра

Так вот, феям он и вовсе не нужен. Об него ещё обжигаются! И зачем он, вот правда?

И без костра здесь всё более чем отлично!

Где это «здесь»?

До сегодня Мика не знала.

Сверх того, чтобы сюда прийти, ей строго-настрого велели закрыть, а лучше и вовсе чем-нибудь завязать глаза. Аргумент «зачем» разбился об очень авторитетное «поверь, так нужно».

Ну, как бы. Мика не стала спорить. Нужно, так нужно. Если что-то и существует — значит, да, наверное, так заведено.

Её ещё в спину подталкивали. Но — нет, не торопили. Просто вели так, и подталкивая, и под локоть, чтоб не сбилась слепая с тропинки. И слушала шорох крыльев всюду порхающих сумеречников, реже и всё время чуть дальше — пока что невидимых светлячков. Не менее закономерный вопрос «а куда ты меня ведёшь» разбивался об очень похожее «сейчас, погоди, всё будет. Ты только лишь подожди и верь».

И, опять-таки, Мика охотно ждала и верила. Красивой фее ведь незачем обманывать девочку, которая уже и так потерялась?

Да и что бы хоть кто-нибудь получил с попытки обмануть Мику? Только её же разочарование в такой особе, а разочарование — ну… Такая себе валюта. За неё если что и добудешь, то только часть ключика, открывающего балконную дверь: вроде как и полезный, а вроде и не всем уж слишком-то нужный предмет.

А вот трава на этой тропинке, внезапно, весьма высокая. Ну, достаточно высокая, чтоб её то и дело приходилось перед собой раздвигать, порою — чуть ли не продираться. Высокие-высокие заросли, совсем нетипичные для прочего ночного леса.

В какой-то момент к вездесущим шорохам насекомых, шелестам тканей одежд о то и дело закрывающие проход стебли, и шарканью обуви о рыхлую почву добавился новый звук, одновременно выбивающийся — и, да, по-своему ожидаемый.

Тонкий, переливчатый и нечастый, размеренный звук колокольчика. Колокольчика тонкого-тонкого, и не одного — сразу нескольких, и слева, и справа. И даже чуть-чуть впереди.

От неожиданности, Мика едва не споткнулась. Да и споткнулась бы, не держи её проводница-подруга под локоть. А так — только оступилась немного. А дальше — нет, не сбавила и так тихий шаг.

***

— Мы пришли.

Хотя и в этих словах смысла не было. Если проводница остановилась, как бы и так понятно. Но услышать её голос, пусть и лишний раз, всё-таки очень приятно. Он у неё… Очень свой, что ли. Со вкусом чёрной шоколадки и примесью фруктового льда.

Мика всё ещё в варежках, и в варежках развязывать ленточку на глазах не удобно. Так что проводница ей помогла. Встала аккуратненько за спину, мягко коснулась затылка. Ещё и провела так, как будто погладила. Ну, как «как будто»… Так, что Мика невольно поёжилась, плечи вскинула, чем вызвала мягкий смех спутницы.

Кончик пряди-лианы, лиловое крылышко рядом вспорхнувшей бабочки,