«Зубры М4», размещенные на высотах к востоку и к западу, беспрерывно обстреливали городские кварталы. При такой диспозиции пути бегства для жителей были отрезаны. Они были обречены погибнуть на месте или попытаться взобраться по скалистым склонам на юге, где стали бы легкими мишенями.

Пригорок, на котором Годфруа Бульонский обосновался со своим полевым штабом, возвышался над всей зоной, открывая ему совершенно свободный обзор практически на все секторы атамидского города. Хотя он наблюдал за продвижением своих войск на портативном тактическом голоэкране, отражающем полную информацию о ходе сражения в форме больших, висящих перед ним изображений, его все равно привлекала возможность в случае необходимости увидеть все «по-настоящему».

Когда пять дней назад было принято решение о штурме ЮВ1, Роберт де Монтгомери, разумеется, предложил командование именно ему. В конечном счете, сказал он, кроме него самого, Годфруа единственный герцог, который принял участие в этом крестовом походе. Но тот немедленно отказался. Командовать на фронте собственными войсками он согласен, но общего руководства сражением на себя не возьмет. Роберт даже не дал себе труда изобразить удивление.

Что до Боэмунда Тарентского, тот был приписан к фронту, открытому у другого главного города первой волны, СЗ1, более чем в двух тысячах километров к северу. Хотя официально речь шла только о распределении батальонов, оба заинтересованных лица не строили никаких иллюзий: их просто хотели разделить. Если бы не трагизм ситуации, Годфруа нашел бы подобные ухищрения комичными.

Сражению, которое длилось уже четыре дня, предшествовали предварительные бомбардировки. На этом этапе наступательной операции все шло вполне удовлетворительно. Хотя атамиды сражались как черти, Годфруа казалось, что они бьются не так ожесточенно, как во время взятия столицы. Поняли ли они, что в этой битве обречены, или же верили, что, не столкнувшись с излишним сопротивлением, противник проявит великодушие? К несчастью для них, подобная надежда была чистой иллюзией.

Внезапно впав в негодование, фламандский герцог двинулся к краю платформы, которая была вырублена в скале для него и его команды, прошел сквозь окружавшие его, словно надоедливые призраки, тактические голограммы и остановился у обрывистого склона, так что носки его сапог нависли над пустотой. Сначала он посмотрел туда, где взгляд не рисковал наткнуться на картину боя – на дальние вершины и внушительные каменные осыпи на склонах долины. Сразу под ним, восьмьюдесятью метрами ниже, раскинула лагерь его персональная гвардия, хотя гвардейцы и протестовали против того, что их отослали так далеко от господина; но Годфруа не хотел постоянно находиться под наблюдением, – вполне вероятно, что среди его людей затесались один или несколько шпионов на жалованье у ультра.

Еще дальше в глубине долины вниз уходил длинный узкий провал, по дну которого несся мощный поток, снабжающий водой город, а теперь и человеческую армию. Ни следа песка в этом районе. А вместо него – плотная земля с оранжевыми прожилками. Годфруа наклонился, набрал ее в горсть и медленно пропустил меж пальцев. Внутри комка почву пронизывали странные растительные волокна, как если бы растение набралось смелости вылезти из лесистого провала, но вот расти под солнцем было выше его сил.

Мы столько всего не знаем об этой планете, а единственное, чем мы здесь занялись, – война…

Он поспешно отвернулся и снова встал в центр тактических голограмм. Его адъютант, в боевом экзоскелете, с втянутым из вежливости забралом, опасливо поглядывал на него. Герцог явно пребывал не в духе, так что лучше было держаться тише воды ниже травы.

– Почему до сих пор не вернулся главный полевой контролер? – загремел Годфруа, заметив на экранах, что за это время уровень дезорганизации его войск вырос на шесть пунктов.

– Э-э… я не знаю, он недавно ушел к… – начал адъютант.

– Избавьте меня от подробностей и отправляйтесь за ним, черт побери!

– Слушаюсь, монсеньор! – вытянулся адъютант и припустил рысцой.

Отблеск света в вышине привлек внимание Годфруа. Прищурившись, он различил в необъятности желтоватого неба маленький белый штришок, время от времени отражающий солнечные лучи.

Наверное, тяжелый крейсер…

Он затребовал голографическое отображение данных об орбитальных аппаратах и сразу же отметил, что «Торквато», один из двух крейсеров класса «Тритон», вращавшихся на орбите Акии, в данный момент находится прямо над ними, на высоте чуть больше ста восьмидесяти километров. Сейчас он был лишь пятнышком в небе, а на самом деле его длина достигала ста пятидесяти метров. Годфруа знал это точно, потому что поднимался на борт всего несколько недель назад. Вообще-то, командовал кораблем не кто иной, как его старый друг Гуго де Вермандуа, переведенный на «Торквато», пока «Святой Михаил» оставался на стационарной орбите.

У Годфруа защемило сердце, когда он подумал о Гуго, потерянном для лагеря умеренных с тех пор, как он получил подтверждение, что Роберт Дьявол знает о его склонности к мужчинам. Отныне он жил в постоянном страхе неуместным словом или жестом вызвать неудовольствие Praetor peregrini, подтолкнув того использовать информацию, которая может вызвать его опалу, а то и хуже.

Через минуту свечение точки в небе уменьшилось, а потом она исчезла окончательно. Возможно, «Торквато» снова пройдет над ними через полчаса: на случай, если поступит приказ об ударе с орбиты, ему предписано быть наготове. Но, судя по ходу сражения, такая необходимость вряд ли возникнет.

Заслышав слева шум шагов, он повернул голову. Его главный наводчик вернулся, но забрало его экзоскелета оставалось закрытым. Если бы не имя и персональный номер на желтом квадратике у сердца, Годфруа не узнал бы его. Это еще больше раздражило герцога.

– Свет режет вам глаза, капитан? – ядовито поинтересовался он. – Где вы пропадали? Полагаю, некие обстоятельства непреодолимой силы потребовали вашего присутствия в ином месте?

Тот остановился прямо рядом с ним.

– Я не смогу вам ответить. Придется спросить у него, когда он придет в себя.

Годфруа с живостью повернулся к вновь прибывшему. Внешние репродукторы «Вейнер-Никова» искажали голос, но фламандский герцог узнал бы его из тысячи.

– Танкред! – выдохнул он и инстинктивно обернулся, чтобы проверить, не вернулся ли адъютант. Никого. – Какое безумие прийти сюда, – заговорил он. – Только мою безопасность обеспечивают двадцать четыре человека, рассеянных по всему периметру. Я уж не говорю о патрулях, постоянно прочесывающих долину!

Говоря все это, он сообразил, что раз Танкред здесь, то он уже преодолел плотную сеть наблюдения.

– Знаю, но я должен был с вами поговорить, – ответил тот. – Есть вещи более важные, чем моя личная безопасность.

– В таком случае пройдем ко мне в модуль. Мой адъютант вернется с минуты на минуту… Если только он тоже не стал жертвой досадной помехи?