– Нет, с ним все в порядке. Он по-прежнему ищет вашего главного полевого контролера.

– А тот?.. – с некоторым беспокойством осведомился Годфруа.

– …без сознания, лежит за скалой. Рискует лишь сильной головной болью. Ничего больше.

Охрана издалека увидела, как герцог Нижней Лотарингии с главным полевым контролером направляется в свое полевое убежище, а в глубине долины пять истребителей прошли на бреющем над северным кварталом ЮВ1, сбросив десятки сдвоенных сферических бомб. Последовала серия ударных волн со смещенным по фазе звуком, характерным для концентрических зарядов, которые ввинчивались внутрь себя, вызывая последовательное разрушение зданий, послуживших им целью. Такое впечатление, будто земля превращалась в скатерть, которую встряхивал гигант, сметая все с поверхности.

Годфруа Бульонский открыл дверь модуля и пригласил Танкреда войти. Тот ускорил шаг, чтобы не проявить неуважения к герцогу.

В собранном из пластин ковалентного углерода стандартном блоке пять на пять метров имелось все необходимое, чтобы не покидать фронт на протяжении многих дней. С центральным модулем были непосредственно соединены несколько других, позволяющих обслуге герцога или его офицерам немедленно являться на вызов. Годфруа поспешил запереть все двери и опустил шторы. Только тогда Танкред втянул забрало.

Герцога поразили произошедшие в его внешности перемены. Густая каштановая борода, очень сильно отросшие волосы, впрочем, как и раньше, перехваченные сзади, осунувшееся лицо; в сущности, Танкред полностью соответствовал классическому образу дезертира.

– Рад видеть, что вы все еще живы и вполне здоровы, – сказал Годфруа, взяв гостя за руки.

– Спасибо, господин герцог. Я тоже счастлив вновь увидеть вас.

– Хотите чего-нибудь? Выпить, поесть?

– Нет, спасибо, – улыбнулся Танкред. – Я не голоден, и у меня есть все, что требуется.

– Должен признать, что вы по-прежнему удивляете меня. Как вам удается выживать без всяких ресурсов на этой безводной планете?

– Кто сказал, что у меня нет ресурсов?

Годфруа со смехом примиряющим жестом поднял руки:

– Только не я! Я знаю, что никогда не следует вас недооценивать.

Несмотря на отказ Танкреда, герцог Нижней Лотарингии открыл шкафчик, достал бутылку вина и два бокала, которые немедленно наполнил.

– Почему вы согласились участвовать в этом наступлении? – принимая бокал из рук хозяина, отрешенным тоном спросил Танкред.

– Я один из баронов крестового похода – как я могу отказаться участвовать в сражениях?

– Целью крестового похода было освобождение святилища. Насколько мне известно, это уже сделано.

Годфруа вздохнул:

– Конечно, Танкред. Но уж кому-кому, а вам ли не знать, что не все так просто.

– Я всего лишь удивлен. Не думал, что вы одобрите столь… аморальные атаки.

На сей раз Годфруа не ограничился тяжелым вздохом. Он со стуком поставил бокал на стол и постарался не повышать голоса.

– Ну же, не будьте наивны! Я дорожу своими принципами не меньше вашего, но на вас не лежит моя ответственность! Вы можете дезертировать в приступе гнева, а как по-вашему, что произойдет, если я сделаю то же самое? Praetor peregrini немедленно возьмет мои войска под свое командование, усилив тем самым собственные позиции!

– Тогда откажитесь от боя!

– Невозможно, меня немедленно арестуют.

– Арестовать герцога?

– Они сделают это без колебаний, стоит мне только дать им повод. Многое изменилось после вашего ухода.

– Знаю.

Танкред одним глотком допил вино. Он сожалел, что поставил Годфруа в затруднительное положение, это было несправедливо. К тому же он пришел не для этого.

– Возможно, если бы вы располагали определенной информацией, это подтолкнуло бы вас к более радикальным решениям?

– О какой информации вы говорите?

– О том, что в действительности находилось в святилище.

Герцог удивленно вскинул брови. Как этот человек может быть в курсе подобной тайны?

– Вы знаете о фальшивых реликвиях? Вы меня поражаете! Как вам всегда удается оказаться там, где вас не ждут?

Теперь поразился Танкред: он был уверен, что для Годфруа это станет откровением.

– Вы… вы тоже знали? С самого начала?

– Нет-нет, конечно же нет, не с самого начала. Если бы я узнал до посадки на борт, то никогда не согласился бы покрывать подобное бесстыдство. Мне совсем недавно рассказали о мистификации. Петра Пустынника мучили угрызения совести и чувство вины. В конце концов он мне во всем признался во время инсценированной исповеди.

– Значит, он рассказал вам об истинной природе Христа?

Герцог понурился:

– Я же говорю, всё.

– Как вы это стерпели?

– Если смысл вашего вопроса – не сломался ли я, ответ: нет. Я устоял перед бурей. Я не сдался, вопреки огню, сжигающему все внутри. А это было нелегко. Но оказалось не самым трудным.

Шум снаружи заставил их поднять головы. Люди в экзоскелетах. Вероятно, патруль охраны герцога. Шаги удалились.

– Самым трудным оказалось знать, что тебя обманули, – пробормотал Танкред.

– Точно. Все войны несправедливы, все зависит от того, с какой стороны посмотреть. Но я всегда предпочитал думать, что меня никогда не втянут в конфликт, мотивы которого я не смог бы принять. А именно это и произошло. Вот что хуже всего.

– А Петр Пустынник объяснил вам, как была произведена эта махинация?

Годфруа уселся в кресло и устало потер виски. Танкред собрался было устроиться в кресле напротив, но сообразил, что на нем «Вейнер-Ников» весом в сто двадцать кило.

– Вот что он мне рассказал, – начал фламандский герцог. – Когда святому отцу сообщили, какова истинная природа покоящихся в святилище останков, было слишком поздно давать задний ход. Все информационные каналы Dominium Mundi уже передали поразительное изображение возвышающегося над инопланетным зданием христианского креста. Тогда Урбан Девятый со своим умением не растеряться в кризисной ситуации мгновенно принял радикальное решение. Он распорядился удалить всех свидетелей – то есть всех гражданских участников миссии и два смешанных отделения пехоты. Старый атамидский мудрец, имевший неосторожность пооткровенничать с людьми, разумеется, тоже был в списке, но солдатам так и не удалось отыскать пещеру, где он скрывался.

Такова была продиктованная крайней необходимостью первая реакция верховной власти. Урбан был подавлен. Если Христос был не сыном Бога, а инопланетным исследователем, пожелавшим завязать отношения с людьми, все рушилось. Церковь становилась одной большой мистификацией! Однако, когда все основные свидетели были устранены, папа стал размышлять. В конце концов, само открытие опровергало только историю Иисуса. Даже если это значительная часть доктрины, все же дело поправимо. Разумеется, придется переписать несколько священных текстов, в частности касавшихся воскресения, но по большому счету исправлять Священное Писание было не впервой. Так сформировался заговор. Была сочинена легенда об убийстве атамидскими дикарями христианской миссии и объявлена священная война. Урбан Девятый почти насильно завербовал экзальтированного и харизматичного священника по имени Петр Пустынник и поручил ему проповедовать крестовый поход. Адская машина была запущена, и более ничто не могло остановить ее!