Нет. О нет. Но у Нари на глазах недостающий кусочек головоломки встал на свое место рядом с другими, о которых она уже знала. Вода, залечившая ножевые раны Али задолго до того, как его коснулся марид на дэвабадском озере. Осторожный план маридов избавиться от Дары с помощью другого дэва и его провал, создавший оружие, которого они больше всего боялись – и не могли коснуться.

Оружие, которого не мог коснуться Али.

Себеков малек, Себеково отродье. Слова, которыми марид муссона бросался в Али, не были праздными оскорблениями.

Али переводил взгляд с Себека на Нари:

– Что? Что такое?

Нари не могла говорить. Во рту у нее пересохло, умозаключение казалось невозможным. Оно могло перевернуть их мир и сокрушить джинна, стоящего перед ней, джинна, которого она так старалась защитить.

И все же они обещали быть честными друг с другом.

– Ты – марид, – прошептала она. Она не знала, как еще это сформулировать, потому что не могла поставить такие слова, как «семья» и «родня», между дорогим ее сердцу Али и окутанным туманом призраком крокодила, смотревшим на нее. – Ты его…

Было невыносимо смотреть, как черты Али медленно искажает ужас.

– Нет… – не поверил Али. – Этого не может быть. Это чушь.

Но его голос дрожал от волнения – Нари видела по его лицу, как он собирает воедино ту же самую головоломку.

– Я знаю своих предков. И они джинны! Себек… – он повернулся к притихшему мариду. – Скажи ей, что это невозможно.

Нильский марид преобразился в тумане, блестящие чешуи скрылись под кожей, и он стал чуть менее походить на рептилию. Когда он заговорил, его голос смягчился до тихого журчания ласкового ручейка, воды которого все же были достаточно упрямы, чтобы обвалить свои берега и размыть собственное русло.

– Я повидал много насилия в смертных землях, которые разделяют мои воды, – начал он. – Я наблюдал, как сражаются люди, как плетут интриги. Как хитростью проникнуть в защищенный город, окруженный крепкими стенами. – Его пятнистые глаза моргнули, и радужки дрогнули. – Я не мог открыто напасть на Анахид и ей подобных. Поэтому я создал лазейку.

– Лазейку? – Али посерел.

– Ты видел мои воспоминания, Ализейд аль-Кахтани, – прошипел Себек. – Ты знаешь, как Анахид украла наше озеро и сделала из нас рабов. Мне чудом удалось избежать этой участи, но потом я нашел новых дэвов в землях вдоль берегов моей реки. Они изменились, превратившись в слабых и испуганных существ, которые пытались научиться жить в этом новом мире. Они стали ближе к людям – к смертным невестам, к которым я привык.

Я взял женщину из этих новых дэв. Ту, что не побоялась войти в мои воды и оказалась достаточно умна, чтобы узреть перспективу в таком пакте. А потом я взрастил твой род – мой род, – и ваш клан стал одним из самых могущественных в этих землях. Я научил их ловить потоки и поднимать дворцы из моря. Взамен я просил лишь верности. И осторожности.

– Я тебе не верю. – Нари видела, что в глазах Али блестели слезы. – Мои предки никогда бы так не поступили. Они бы не стали в течение стольких поколений шпионить на благо марида.

– Они не знали… всей глубины своего предназначения. Я просил их только об одном: держать в секрете то, кем они являлись, и передавать будущим поколениям, что однажды я потребую услугу в обмен на долгие столетия благодати. И я стал ждать. Я наблюдал, как слабеют Нахиды, а потом, когда представилась возможность, воспользовался ею.

– Война Зейди. – Нари стало дурно. – Значит, мариды действительно помогли ему захватить Дэвабад. Ты ему помог.

Себек холодно посмотрел на нее.

– Я не приближался к нашему озеру с тех пор, как Анахид осквернила его. Мой потомок отправился вместо меня, проведя к водоему целую армию. Вот на что были способны твои предки, пока повиновались мне, – обратился он к Али с горечью в голосе. – Не то чтобы это имело значение. Все дэвы лгут, и мои потомки не исключение. Я велел, чтобы Нахиды были уничтожены, а кольцо Анахид – возвращено в мои воды. Они не справились ни с одной из задач.

Нари выпрямилась, вникая в его возмутительные слова, пока тайный смысл сделки не стал для нее очевиден.

– Ты знал, – обвинила она его. – Не так ли? Ты знал, что произойдет, если кольцо покинет пределы Дэвабада?

– Этот грязный город существует лишь благодаря магии Анахид. Сам ваш мир существует благодаря ей. Конечно, я знал.

– Цена, – тихо проговорил Али. У него был болезненный вид. – Зейди говорил, что Аяанле заплатили ужасную цену за свой союз с маридами… Мои предки отдали кольцо – только не тебе, а ему.

Нари смотрела на Себека, охваченная ужасом.

– Что ты с ними сделал?

Марид теперь снова больше походил на крокодила, но в его глазах мелькнуло что-то древнее и усталое.

– Я любил их так, как только мог. Но они ослушались. Я нес за них ответственность, а они несли в себе следы моей магии. Тебе это должно быть знакомо, Нахида, с вашим-то кодексом Сулеймана.

– Вот почему ты задавал мне эти вопросы при нашей первой встрече, – прошептал Али. – И почему так удивился, узнав обо мне. – В панике он даже повысил голос: – Что ты сделал с моими предками?

– Я их сожрал. Всех, кого смог найти.

Нари непроизвольно ахнула, но Али, стоя рядом с ней, перестал дрожать. Он сделал один глубокий вдох и отступил назад, пряча Нари и Джамшида за своей спиной.

– Этот океан – царство Тиамат, верно? – спросил он.

Себека этот неожиданный вопрос явно не смутил так, как Нари.

– Да.

– Тогда уходи.

Марид помолчал.

– Ты злишься. Это объяснимо. Но нам с тобой вынесли предупреждение, и Тиамат не будет принимать в расчет твой гнев.

– Я сам со всем разберусь. – Али поднял нож, и вот теперь его голос дрогнул. – Ты сказал, что я выполнил уговор моих предков, так уходи. Я не желаю тебя видеть.

Нари не могла сказать наверняка, подействовали ли его слова на марида. Но Себек отступил к воде.

Там он повернулся к ней:

– Следующий прилив будет вскоре после рассвета. За то, что я в долгу перед твоими человеческими родичами, я скажу тебе вот что. Беги на запад, дочь Анахид.

– На запад? – переспросила Нари слабым голосом.

– Тебе не избежать гнева Тиамат. Пока он здесь, его никому не избежать.

А потом Себек ушел под воду, оставив после себя только рябь на поверхности. Только их втроем, безжалостный ливень и нависшую угрозу, на фоне которой даже Дэвабад отступил на второй план.

Сознание вернулось к Даре в виде треска пламени и омерзительно едкого дыма.