– Что здесь может нравиться? – спросила она, перекрикивая шум ливня и смаргивая воду из глаз. – Я почти ничего не вижу!

– Закрой глаза.

Ветер трепал ее мокрые волосы, и Нари с беспокойством посмотрела на землю. Дождь размывал потоки красно-коричневой грязи. Падать отсюда не так уж высоко, но наверняка больно, а перила балкона были низкими.

– Я не хочу закрывать глаза. Мы высоко, и тут скользко. Я не хочу оступиться и упасть…

– Я не дам тебе упасть. – Руки Али обхватили ее за талию, притягивая ближе. – Поверь, ты нужна мне здесь.

Все неприличные мысли, посетившие Нари в спальне, вернулись обратно. Она чувствовала жар его рук сквозь мокрую рубашку, и ее сердце бешено колотилось в груди. Она подняла на него удивленные глаза, надеясь прочесть в его чертах хоть какое-то объяснение.

Но нет. Глаза Али по-прежнему были закрыты, а на его губах, тронутых дождем, играла та же озорная, столь на него не похожая улыбка. Нари никогда не видела его таким спокойным. Он выглядел соблазнительно.

Он не единственный, кто когда-либо казался тебе соблазнительным. Шесть лет назад Нари также целовала прекрасного воина под проливным дождем, поддавшись порыву желания. И то, что произошло между ними, едва не уничтожило ее.

– Вернемся внутрь, – выпалила Нари. – А потом уйдем. Из моей спальни. Нам нужно уйти из моей спальни. А то пойдут разговоры.

Его лицо исказила капризная гримаса, и теперь Нари всерьез задумалась, не опоил ли его кто-нибудь – Ализейд аль-Кахтани никогда не капризничал.

Он наклонился и зашептал ей на ухо, лаская теплым дыханием ее шею:

– Я не хочу уходить. Мне очень нравится здесь, с тобой.

Вспыхнула тревога. Как бы ни было приятно ощущать тепло, разливающееся в животе, с ее другом явно происходило что-то неладное.

– Нам не стоит…

Нари попыталась высвободиться. Али стиснул ее крепче.

И если раньше она лишь подозревала, что что-то не так, то теперь, когда он отказался отпустить ее, в ее голове забили тревожные колокола. Перед ней был не тот Али, которого она знала.

– Али, отпусти меня.

Он рассмеялся, но в его смехе не слышалось теплоты.

– Нет… пожалуй, не отпущу.

Он опустил голову, чтобы взглянуть на нее, и наконец открыл свои глаза.

Те представляли собой мутные зеркала цвета темного, грозового муссонного неба. Нари инстинктивно отпрянула.

– Марид, – прошептала она.

Али хихикнул, как-то почти по-детски.

– А, но ведь ты мне поверила! – Он отстранил Нари от себя и впился в нее своими дикими глазами. – До чего же ты хороша! Как раз во вкусе Себека. Соглашение, что он заключил с твоей родней, должно быть, имело огромную силу, иначе он бы тебя сразу заграбастал, – сказал он и щелкнул зубами.

– Отпусти меня, – потребовала она, пытаясь вырваться. – Что ты сделал с Али?

Он закатил глаза:

– Все в порядке с твоим Али. Ну, точнее, как. Кричит и умоляет меня не причинять тебе вреда.

Али – эта сущность, вселившаяся в Али, – внезапно замолчал, склонив голову набок, словно прислушиваясь к внутреннему голосу.

– Нет никакой необходимости в таких жестоких угрозах, смертный. – Он запустил руку в волосы Нари, снова притягивая ее к себе. – Знаешь, он действительно влюблен в тебя без памяти. Он так долго хотел этого, жаждал прикоснуться к тебе, попробовать тебя на вкус… – Он оттолкнул ее. – Ирония под стать вашим сказкам, которые ваш народ так любит сочинять.

Нари упала на пол, и брызги от затопленного камня полетели во все стороны.

– Отпусти его.

Али улыбнулся, но эта зловещая и жестокая улыбка принадлежала не ему, и Нари разбивало сердце видеть ее на его лице.

– Назови мне свое имя, дочь Анахид, и я тотчас оставлю его. Проведи меня в свой Дэвабад, дай мне затопить водой его грязные улицы, и я верну вас обоих в Каир, сотру ваши воспоминания о магии и позволю вам жить счастливыми маленькими смертными в вашей аптеке. Этого ведь ты так отчаянно хочешь, не так ли? – Он заговорил тоненьким голосом, подражая Нари: – «Мы могли бы прожить здесь хорошую жизнь, Али».

В ней закипал не стыд, но ярость. Нари вскочила на ноги.

– Кто ты такой? – потребовала она ответа.

В его глазах клубились иссиня-фиолетовые тучи, отражая грозовое небо.

– Я марид муссона, – ответил он, соприкасаясь пальцами в пародии на приветствие дэвов. – В этом сезоне муссон выпал ранний, ибо я также самый верный слуга Тиамат, и она послала меня, чтобы выяснить, кто же доставляет нашему народу столько проблем.

Дождь лупил нещадно, и Нари, видимо, пропустила звук открывающейся двери, но вдруг услышала приглушенный голос Джамшида, зовущий ее из спальни:

– Нари? Нари… послушай, я знаю, что ты, вероятно, не хочешь говорить со мной, но…

Али подскочил к ней в то же мгновение, схватил ее за руку и приставил нож – нож Физы – к ее горлу, после чего вошел вместе с ней в спальню.

Ее брат застыл на месте.

– Ни слова, – холодно предупредил марид. – Закрой дверь и входи, пока я не перерезал ей горло.

Джамшид пинком захлопнул за собой дверь и направился к ним. Его глаза метали молнии.

– Я убью тебя.

– Это не… – попыталась возразить Нари.

Марид закрыл ей рот ладонью.

– Прости сестру, – сказал он. – У бедной девочки выдались тяжелые несколько месяцев.

Джамшид сверкнул глазами:

– Чего ты хочешь, Кахтани?

Нож прижимался к ее горлу все чувствительнее.

– Я хочу, чтобы ты убил себя.

Глаза Джамшида полезли на лоб:

– Не понял?

– Убей себя. Сигани с балкона вниз головой, и я отпущу ее. Ты был готов умереть за моего брата. Неужели ты не принесешь такой же жертвы ради своей сестры?

Джамшид покачал головой, уже скорее испуганно, чем гневно:

– Ты рехнулся.

– Нет. Я всего лишь потерял свой дом и видел, как порабощают моих сородичей. – Марид резко отпустил ее, поднимая перед собой руки Али и любуясь ими. – А мой старый кузен совершил очень большую глупость в робкой попытке проявить милосердие.

– В него вселился марид, – сказала Нари, отползая в сторону.

Джамшид подхватил ее.

–  Марид?

Али цокнул языком.

– Она хранит от тебя много секретов. – Чужой взгляд обратился к ней: – Расскажем ему второй?

Нет.

– Али, пожалуйста, – взмолилась она.