– Нанотехнологии, – протянула она. – Да, тыведь из тех, кто этими нанотехнологиями изменил мир… Ты можешь показать мнетвою Азалинду?

Я чуть удивился неожиданному повороту, но ответил так жемирно:

– Сейчас поищу…

– Это трудно? Говорят, Реальный Мир просто невероятноогромен…

– Нет, у нас с ней есть свои позывные. Как только явхожу в ее мир, она получает сигнал. И видит точку на карте… Точно так вижу ия… Ага, вот ее город, это столица, вот дворец… правда, красивый?… Это уже самиэльфы строили, без нас, без людей… А вот и зал королевских приемов… Вот она!

Азалинда, строгая и царственная, сидела на троне и слушалаторжественную речь седобородого старца. Но едва он закончил читать текст,вскочила и с радостным визгом обняла его, расцеловала. Я залюбовался на еевспыхнувшие румянцем щеки, на блестящие глаза.

Кларисса спросила негромко:

– Нас не видят?

– Нет, это я просто зуммирую камерой.

Некоторое время Кларисса рассматривала ее оценивающе, потомпроизнесла так же тихо:

– А знаешь, она очень похожа на меня…

– Правда? – удивился я.

Удивление в моем голосе было искренним, Кларисса это сразупочувствовала, в глазах появился хищный блеск, она сказала повелительно:

– А ты взгляни, взгляни!

Я посмотрел на Азалинду, на Клариссу, снова на Азалинду. Икак пелена спала с моих глаз. В самом деле, я подправлял облик эльфийки,подсознательно думая о Клариссе, иначе откуда эти высокие скулы и этот разрезноздрей, эти щеки, этот взгляд…

– Ну что? – спросила Кларисса торжествующе.

– Да, – ответил я потрясенно, – ты права… А яне замечал…

– То-то, – сказала она покровительственно, –а вот мы, женщины, такие вещи замечаем в первую очередь. Это вы, мужчины, сразусмотрите на рост и ширину плеч другого мужчины, а мы, женщины, смотрим… ладно,не буду тебя грузить деталями.

Вид у нее был победный, я чувствовал себя сбитым с ног.Азалинда очень походит на Клариссу, разве что острые ушки у нее свои, эльфячьи,а так все остальное…

Кларисса обронила легко:

– У меня ночь свободна. Хочешь, позабавимся, как встарое доброе время?

Я, все еще чувствуя себя не в своей тарелке, промямлил:

– Но только придется встать рано.

Она насторожилась:

– Что случилось? Кто-то придет?

– Мне надо в Японию, – объяснил я. – Покупаюбольшой завод по выпуску чипов и материнских плат. И заодно подпишу договор настроительство двух заводов по производству дисплеев.

По ее лицу промелькнула тень облегчения, что никакая женщинане придет, поинтересовалась деловито:

– Билет у тебя на сколько?

– У меня свой самолет, – ответил я скромно. –Но опаздывать нехорошо, будут главы концернов «Сони» и «Тошиба». А такжепрезидент страны.

У нее на мгновение перехватило дыхание, потом рассмеяласьнесколько делано:

– Ах да, свой самолет, свои заводы, свой флот… Я всезабываю, что ты уже далеко не тот, кто мне тогда вставлял во все сокеты! Иговорил, что у меня прекрасный плюх-энд-плэй: везде принимает сразу!

Я ответил мирно, уже начиная приходить в себя:

– Да, я уже не тот.

Утром мы вышли вместе, на выезде из закрытой зоны несколькопапарацци сразу вскинули приготовленные фотоаппараты. Кларисса, конечно же,постаралась показаться всем, даже окно торопливо приспустила ровно настолько,чтобы и увидели ее, и решили, что я ее прячу, а значит, я могу с неювстречаться уже давно, если не все это время со дня знакомства.

Я помалкивал, мне эти игры по фигу, я не политическийдеятель, которому такие вот женщины на сиденье рядом могут стоить карьеры.Кларисса весело щебетала всю дорогу, демонстрировала свое счастье и полноеудовлетворение, как моральное, так и физическое: в постели она снова показалакласс, но у меня осталось смутное чувство, что и на этот раз играет, делаетвсе, чтобы угодить мне, уловить мои желания и тут же их осуществить.

Не знаю, но что-то в этом показалось не совсем… хорошо.Вроде бы Азалька делает все то же самое, но Азалька не заставляет себя, нехитрит, у нее все искренне, а здесь я как будто воспользовался какими-тонедозволенными методами принуждения.

Кларисса попросила высадить ее на перекрестке, там всегопару шагов до модного бутика, куда так давно не заглядывала. Засверкали вспышкиблицев, у этого бутика, самого элитного, всегда дежурят папарацци. Клариссаулыбалась, как юная мисс Вселенная, ее снимали, снимали, снимали, я видел, какнекоторые фоторепортеры торопливо выкрикивают что-то, передавая повмонтированным в одежду микрофонам новую сенсацию, другие поводят телекамерами,делая панорамные снимки, чтобы захватить и мою машину.

– В аэропорт, – сказал я автоводителю.

За три дня я закончил все дела, и все это время терзаламысль: что за дурак, почему не взял с собой Азальку? Вон даже Якураку, на чтоуж консерватор, и то явился с прелестной эльфийкой весьма азиатского типа и вкимоно. А я, дурак, как будто затмение на меня нашло. Затмение по имени«Кларисса».

По возвращении ребята отпраздновали очередную победу, теперьу нас все свое для Реального Мира: от производства компьютеров и дисплеев досамого совершенного софта. Как и свои банки, чтобы без помех и задержекперебрасывать триллиардные суммы на развитие Реального Мира.

Азалинда время от времени появлялась в кабинете, она следитза системой очистки воздуха и озеленением офиса. Скоффин пару раз перехватилмой взгляд, вздохнул.

– Шеф, я все понимаю. У самого иногда что-то в сердцедзинкает… Но все-таки это не человек, а с толком написанная программа.

– Знаю, – ответил я. – Ну и что? Может быть,мы тоже всего лишь программы.

Он помялся, переступил с ноги на ногу, развел руками.

– Да как-то… не делалось так раньше. Кто знает, к чемупридем, если вот так…

– Узнаем, – ответил я.

Кирич сказал негромко:

– Вы будете удивляться, но я тоже стал алармистом.

– Вы?

– Вот-вот, сам бы никогда не подумал. А вот смотрю, каклюди уходят в наш Реальный Мир, оставляя за бортом все заботы и тревоги, как имздесь хорошо и счастливо…

– И что же?

– Да не все уходят! Хорошо?.. Хорошо. Но и плохо.Вернее, опасно. Если учесть, что живем все-таки в рилайфе… в вульгарном смыслеживем: едим, спим, зарабатываем деньги, то любая энергичная сволочь, которая неиграет, сразу получает немалые преимущества над теми, кто играет.