Ризанд стоял возле каменных перил. Увидев меня, он усмехнулся:

– Я и забыл, что ты давно не видела солнца.

У меня от света заслезились глаза. Я молчала, пока они не привыкли к солнцу и я не смогла взглянуть на окрестности без резкой головной боли. Меня приветствовала цепь фиолетовых гор с заснеженными вершинами. Камень этой горы был коричневым и совершенно голым. Ни травинки, ни островка снега или льда.

Я посмотрела на Ризанда. За его спиной красовались сложенные перепончатые крылья, но руки и ноги оставались вполне фэйскими, без когтей.

– Чего ты хочешь? – спросила я.

Вопрос мой прозвучал без прежней резкости. Не могла я рычать на него, помня, как Ризанд атаковал Амаранту, пытаясь меня спасти.

– Всего лишь попрощаться, – ответил он.

Теплый ветер ерошил ему волосы, сдувая с плеч дрожащие полоски тьмы.

– А то ведь твой любимый умыкнет тебя навсегда.

– Не навсегда, – возразила я, покачав у него перед носом татуированными пальцами. – Или тебе уже не требуется мое присутствие по неделе каждый месяц?

Прозвучало достаточно холодно. Пусть знает.

Ризанд слегка улыбнулся, пошелестел крыльями.

– Разве я мог забыть?

Я смотрела на его нос, из которого совсем недавно хлестала кровь. Я помнила, какой болью полнились его фиолетовые глаза.

– Почему? – спросила я.

Ризанд понял мой вопрос и, по обыкновению, пожал плечами.

– Когда-нибудь об этих днях сложат легенды. И я не хочу, чтобы в них написали, что я стоял в стороне. Пусть мое будущее потомство знает: я не стоял в стороне и не жался к стенам. Я сражался против нее до конца, даже сознавая бесполезность своих выпадов.

Я заморгала, но на этот раз причиной был не блеск солнца.

– И еще, – продолжал Ризанд, впиваясь в меня глазами, – я не хотел, чтобы ты сражалась одна. И умирала одна.

Мне вспомнился умирающий фэйри с оторванными крыльями. Тогда я сказала Тамлину те же слова.

– Спасибо, Ризанд, – прошептала я, чувствуя, как у меня перехватило горло.

Он улыбнулся, как часто бывало, одними губами. Глаза оставались серьезными.

– Сомневаюсь, что ты скажешь спасибо, когда я заберу тебя ко Двору ночи.

Я не посчитала нужным отвечать и снова повернулась к горам. Они заслонили собой все, сверкающие и тонущие в тени. А над ними простиралось безоблачное синее небо.

Но во мне ничего не шевельнулось. Мне не хотелось запоминать игру света и красок.

– Ты полетишь домой? – тихо спросила я.

Он так же тихо засмеялся:

– Увы, это заняло бы больше времени, чем я могу позволить. Как-нибудь я снова поднимусь в небеса.

Крылья исчезли внутри его сильного тела.

– Ты никогда не говорил мне, что любишь крылья, любишь летать.

Я всегда думала, будто способность принимать крылатое обличье не вызывает у него ничего, кроме скуки. Значит, очередная маска.

– Видишь ли, обычно все, что было мне дорого, у меня отбирали. О моих крыльях знают очень немногие. И о любви к полетам тоже.

На его щеках – белых, с легким голубоватым оттенком – появился румянец. Может, когда-то у него было загорелое лицо. Верховный правитель, любящий летать, но запертый в лабиринтах Подгорья. Трудно придумать более изощренную пытку. Фиолетовые глаза Ризанда до сих пор подернуты тенями, не имевшими ничего общего с его рукотворной тьмой. Исчезнут ли когда-нибудь эти тени?

– А как тебе в фэйском теле? – спросил Ризанд.

Я разглядывала горы, размышляя над его вопросом. Может, потому, что мы были здесь одни, а может, потому, что такие же тени наверняка останутся и в моих глазах, я сказала:

– Конечно, тебе интересны мои ощущения. Одно дело родиться бессмертной, и совсем другое – вдруг ею стать. Мне есть с чем сравнивать.

Я посмотрела на свою непривычно чистую, сверкающую руку. Сияние выглядело насмешкой над тем, что творила моя рука.

– Тело у меня другое. Но сердце… оно осталось человеческим. Наверное, навсегда. Было бы легче… – У меня снова сдавило горло, и голос звучал хрипло. – Было бы легче, если бы и сердце изменилось. Тогда меня бы не будоражило то, что я сделала вчера. Возможно, со временем я бы даже забыла о тех двоих. Или убедила бы себя, что их гибель не была напрасной. Наверное, бессмертные так и поступают. Но не знаю, хочу ли я забыть.

Ризанд долго смотрела на меня.

– Радуйся, Фейра, что твое сердце осталось человеческим, – наконец сказал он, – и пожалей тех, кто вообще ничего не чувствует.

Я не могла да и не хотела рассказывать ему про дыру, появившуюся у меня в сердце, а потому лишь кивнула.

– Что ж, тогда я временно с тобой прощаюсь, – сказал Ризанд, качнув головой, будто мы болтали о пустяках.

Он поклонился в пояс. Крылья полностью исчезли. Ризанд начал смешиваться с тенями и вдруг замер.

Его глаза – широко распахнутые и очумелые – всматривались в мои. На лице Ризанда отразился неподдельный ужас. Он попятился и даже споткнулся. По-настоящему, а не желая меня разыграть.

– Что ты… – начала я, но Ризанд исчез, растворившись в воздухе.

* * *

Возвращались мы с Тамлином тем же путем, каким я сюда пришла, – через пещеру. Прежде чем покинуть это место, семеро знатных фэйцев – по одному от каждого Двора – разрушили тронный зал и все покои Амаранты, после чего запечатали проходы туда. Мы уходили последними. Тамлин взмахнул рукой, и узкую щель, через которую я три месяца назад протискивалась в Подгорье, полностью завалило.

Я до сих пор не решалась спросить, как поступили с телами убитых мною фэйри. Когда-нибудь, возможно очень скоро, я узнаю их имена и кем они были. Тело Амаранты, как я слышала, унесли, чтобы сжечь, однако фаланга пальца и глаз Юриана таинственным образом исчезли. Во мне не утихла ненависть к ней. Я жалела, что не смогла плюнуть на ее сгорающее тело… И в то же время я понимала, что двигало ею. Не всей Амарантой, а совсем маленькой частью ее личности. Как ни странно, эту часть я понимала.

Мы шли сквозь темноту пещеры. Тамлин крепко держал мою руку. Мы молчали. Впереди забрезжил свет, серебря сырые стены. Мы прибавили шагу. Становилось все теплее и светлее… пока мы не оказались среди сочной весенней травы, покрывавшей холмы и ложбины земель Тамлина. Наших земель.

В лицо мне ударил теплый ветер, принесший запах полевых цветов. И я, невзирая на невидимую дыру в груди и запятнанную душу, улыбнулась. Я улыбалась, поднимаясь по склону крутого холма. Мои ноги стали гораздо сильнее. Я помнила, как тяжело глотала воздух, идя сюда с Асиллой.

И все равно у меня перехватило дыхание, когда мы добрались до поместья, утопавшего в розах.