Он больше не улыбался.

– Должен сказать, я разочарован. – Он привычно положил саблю плашмя на запястье вытянутой руки. – Неужели это все, на что вы способны?

Толпа стихла, и голос маэскола, усиленный микрофонами летучих камер, громко разносился по всему колизею.

– Поднимайтесь! Вставайте и сразитесь со мной!

Он махнул саблей, описав в воздухе дугу, и оскалился. Я заметил на зубах кровь. После моего удара рукоятью одного зуба маэскол недосчитался.

– Поднимайтесь!

Я встал. В голове стучало, и я чувствовал, что с каждым ударом теряю кровь. Но, нащупав пальцами рану, я убедился, что она не слишком серьезная.

– Сдавайтесь, если хотите! – продолжал Иршан. – Никто не упрекнет в этом столь великого человека! Склонитесь с достоинством.

Таков был план Агриппины? Заставить Полусмертного умолять о пощаде в Колоссо? Опозорить, унизить меня перед миллионом самых могущественных мужчин и женщин Галактики? Ради чего? Из-за Селены, разумеется, и Александра. Ненависть Браанока была порождением классовой неприязни босяков к нобилям. Императрица, несмотря на всю свою власть, не отличалась от него. Как и Бурбон, как и представители других домов, не приспустивших флаги, она не могла ни смириться с тем, что ее зятем должен был стать бывший изгой, ни простить меня, как простил Александр. Унижение на арене должно было стать моей политической кастрацией, лишить меня статуса, привести к роспуску Красного отряда и краху всех моих мечтаний. Возможно, меня все равно допустили бы в Совет и позволили жениться на Селене, но окружающие до конца моих дней посмеивались бы над Героем Аптукки, побитым в колизее наемным бойцом пропитого и недалекого принца Филиппа. Вероятно, Валку бы выслали с Форума, а Лориана вновь посадили писарем. С Бандитом, Айлекс, Корво и остальными расплатились бы и выслали – без корабля – обратно во фригольды, где им пришлось бы сражаться за свою жизнь. И главное: жертвы Смайт, Гхена и тысяч других людей оказались бы напрасны. Моя собственная смерть оказалась бы напрасной. Мое воскрешение. Мои видения. Моя мечта.

Все это пронеслось в моей голове за миг – тот миг, что понадобился, чтобы встать.

Но я встал. Встал, взял меч и нацелил в сердце Иршану. Повинуясь какому-то импульсу, я вспомнил сьельсинов и их полосатые маски и провел большим пальцем под левым глазом, прочертив алую полосу.

Когда я был маленьким, сэр Феликс заставлял меня стоять с мечом в вытянутой руке в течение нескольких минут, а впоследствии – часов. И я не сомневался, что сейчас в терпении превосхожу любящего покрасоваться маэскола.

Так и оказалось.

Он бросился на меня, атакуя с замахом. Оставшись без щита, я блокировал его саблю мечом, но он вдруг выронил ее, подхватил другой рукой и рубанул. Кончик задел мой доспех, оставив на старой эмали новую царапину. Следующий удар был направлен мне в лицо. Я махнул мечом горизонтально, отбив выпад, но тут нога в туфле пнула меня в колено. Комбинезон защитил связки и не дал им порваться, но я все равно запнулся и отшатнулся от нового удара, который задел мою руку. Рука Иршана и его сабля слились в расплывчатое пятно. Атака шла с такой скоростью и точностью, что мой разум невольно принялся восстанавливать в памяти картинки боя с Иубалу.

Теперь маэсколу было не до смеха. От его нарочитой веселости не осталось и следа. Сабля подцепила мой набедренник и порвала тунику вместе с нательным комбинезоном. Я почувствовал, как комбинезон сжимается, чтобы остановить кровотечение, и поморщился. Такой удар требовал большого мастерства. Разрубить армированное волокно было весьма непросто.

Но восхищаться и размышлять о технологиях было некогда. На театральные жесты времени тоже не было.

Сабля джаддианца просвистела в направлении моей головы. Клинок я отбил, но не успел блокировать удар пяткой в раненое бедро. Нога подкосилась, и я упал на колено перед Иршаном. Я ткнул мечом наобум, надеясь попасть в печень. На то, чтобы ранить, рассчитывать не приходилось, хотя сильный удар мог опрокинуть противника. Но Иршан изогнулся, и мой клинок лишь зацепил его короткий камзол.

Его рука… его рука схватила мою вместе с рукоятью меча и выкрутила, заставив опуститься на колени.

Я понял, что маэсколу велели меня убить. Его послали не для того, чтобы унизить меня, а для того, чтобы избавить Галактику от Адриана Марло.

Должно быть, я разозлил императрицу сильнее, чем думал.

Толпа восхищенно вздохнула и принялась бурно приветствовать Иршана, когда тот вырвал из моей руки меч и отбросил его. Я услышал слабый всплеск. Иршан взмахнул саблей. Пусть я и не видел его лица, но знал, что он обратил взор к императрице и кронпринцу Аврелиану, к Селене и Александру, Титании и Вивьен, Рикарду и своему хозяину Филиппу, ко всем остальным членам императорской семьи. Я знал, что он ждет вердикта. Пальцы вверх или вниз. Миллион глоток неистово орали. Тысячи труб гудели.

Самое время было появиться императору и прекратить это безумие. Бесспорно, я достаточно настрадался. Сжав кулаки, я почувствовал, как врезалось в плоть кольцо Валки. Я не боялся. Умерев однажды, я перестал бояться смерти. Быть может, те силы, что вернули меня к жизни в саду Кхарна Сагары, сделали бы это вновь.

А может, я бы вернулся к жизни сам.

Иршан кое о чем забыл.

Он забыл о моем кинжале.

Свободной левой рукой я выхватил предназначавшийся для парирования кинжал и вонзил джаддианцу в стопу. Я почувствовал, как острие пробило деревянное покрытие платформы, и услышал, как Иршан взвыл от боли. Его пальцы разжались лишь на миг, но этого было достаточно. Я вскочил и схватил отбивающегося маэскола обеими руками за запястье. Второпях я забыл о кинжале, и мой противник ненадолго остался прибитым к настилу.

Двое окровавленных мужчин сцепились за единственный оставшийся на арене колизея клинок. Борьба была недолгой. Джаддианец выронил саблю, и, схватив ее двумя руками, я отскочил назад. У меня не было времени мешкать и раздумывать. Даже раненый и хромой, маэскол был опасен. Слишком опасен, чтобы оставлять его в живых. Я взмахнул саблей – его саблей, – чтобы нанести смертельный удар, смутно вспоминая, как другого человека убили его собственным мечом.

История повторяется. Исторические эпизоды дублируются.

Но не всегда.

Иршан даже не попытался заблокировать удар. Не «растворился», как прежде.

Он сунул руку в карман камзола.

Вспыхнул, расцвел бледно-голубой свет, подобный лунному.

Мой удар встретил клинок из высшей материи, разрубив керамическую саблю надвое. Я толком не успел подумать, разложить в уме произошедшее.

Высшая материя была в Колоссо под строгим запретом.

Но наш бой был не по правилам Колоссо. Иршан не был моим оппонентом.

Иршан был наемным убийцей. Но кто его нанял?

Все случилось так быстро, за полсекунды. Даже обломок сабли не успел еще упасть на настил.