Император так и не появился.

Неостановимый меч маэскола метнулся к моим глазам.

В отчаянной попытке спастись я выбросил вперед руку.

Левую.

По толпе пронесся крик изумления.

Иршан остолбенел.

Высшая материя разрубила наруч, как сквозь масло прошла через кожу, мясо и сухожилия и остановилась… остановилась, встретившись с искусственной костью Кхарна Сагары. Протез был адамантовым, из того же материала, из которого делали фюзеляжи звездолетов. Фюзеляжи звездолетов и броню Возвышенных. Зрители пришли в недоумение. Высшая материя на арене? И броня Марло ее остановила?

Тут они заметили, как из моей руки, из перерубленных маэсколом вен, хлещет кровь. И закричали.

– Полусмертный! – Возгласы повторялись все громче. – Полусмертный! Полусмертный!

Оцепенение Иршана длилось не больше секунды. Прихрамывая, он замахнулся снова, и я опять заблокировал удар левой рукой. От гула толпы сотрясалось все вокруг, даже чайки, гнездившиеся на верху башен, улетели. Иршан сделал колющий выпад, но я поймал его меч точно так же, как он поймал мое копье. Жидкий металл растекся по пальцам, я почувствовал, как рвутся мышцы, как хлещет кровь. Армированное волокно сжималось, чтобы защитить меня. Я шагнул вперед, не выпуская невероятно острый клинок. Джаддианец вытаращил глаза.

Обломок керамической сабли все еще был у меня в правой руке. Я не мешкал. Не спросил у императрицы ее вердикта. Просто всадил обломок в незащищенное место у основания шеи моего противника.

Как только Иршан выронил меч, высшая материя испарилась. Он повалился на меня. Я не смог его удержать, и он рухнул на землю с торчащим из шеи обломком. Кровь залила все вокруг.

Я прижал его коленом и забрал меч из высшей материи.

– Кому ты служишь? – спросил я.

Иршан не ответил.

– Говори, – потребовал я, – и я закончу твои мучения.

К нам приближались марсиане. Статические поля отключились, и на рампу высыпали люди. Мне нужно было убираться отсюда. Назад, в шаттл. На «Тамерлан». В безопасное место. Подослать убийцу прямо в колизей было смелым шагом, и заказчику, пусть даже им была сама императрица, нужно было замести следы, чтобы не допустить скандала.

– Императрица? – спросил я, нажимая сильнее.

Иршан молчал. Кровь лилась из его шеи и рта. Слишком много крови. Обломок должен был замедлить кровотечение, не ускорить. Что-то было нечисто.

– Императрица? – спросил я. – Она тебя подослала?

Мое колено провалилось. Грудная клетка Иршана разрушилась. Кровь хлынула из глазниц и уголков рта, закипая. Его лицо покрылось пузырями и потекло, как воск со свечи, на шее появились дыры. Мое колено целиком покрылось кровавым месивом, и я отшатнулся. Руки Иршана замолотили по настилу, разбрызгивая кровь и тающие ошметки плоти, кожа начала отслаиваться, как луковая кожура.

«Это не императрица, – подумал я, ошалело оглядываясь на марсиан, от топота которых платформа заходила ходуном. – Не императрица».

Я прошел мимо стражей, отмахнувшись от них рукой. Впереди был трап, по сторонам – вода. Оглянувшись напоследок на тело Иршана – на то, что от него осталось, – я практически съехал вниз.

Мой противник растаял. Его яркая одежда, его черные волосы покрылись красно-желтой жижей. Не осталось ни костей, ни кожи, ни жил. Только пустой армированный комбинезон, полосатые панталоны и ставшие коричневыми зеленые туфли.

Яд. Мощный яд.

Дисфолид.

Я был о нем наслышан, но никогда не видел, как его применяли. Несколько капель дисфолида могли растворить взрослого человека. Чуть больше – аждарха. У него было много названий. «Утопитель», «зеленая смерть», «поцелуй русалки», «яд святош». Последнее – из-за того, что он был инструментом Святой Земной Капеллы, изобретением Клироса, ее исследовательского бюро. В стародавние времена его вывели из яда древней, давно вымершей змеи[21] и за долгие века многократно усилили его эффективность.

Опять Капелла.

Я шел к гипогею, брызжа кровью, но никто меня не остановил. У ворот двое марсиан попытались, но я пригрозил им деактивированным мечом, и они отступили. Перед глазами по-прежнему стояли растекающееся лицо Иршана и проваливающаяся под моим нажимом грудь. Меня вырвало.

Должно быть, яд уже был в нем. Был введен в кровь в нанокапсулах, которые должны были по сигналу раствориться, если он потерпит неудачу.

Мне нужно было спешить к шаттлу. Я сам потерял много крови, и кто знал, не попал ли жуткий яд на мой доспех? Я запаниковал. Болевой шок? В ушах, словно колокольчики на сьельсинских копьях, звенели афоризмы Гибсона, и я изо всех сил пытался дышать ровно.

«Еще немного, еще чуть-чуть».

Я ковылял по платформе, борясь с ветром. Не помню, как дошел туда, как поднялся на лифте к парковке шаттла. Я прижимал изувеченную левую руку к груди. Кожа на голове пульсировала, колено болело. В правой руке, когда-то потерянной, было едва не убившее меня оружие. Пока я хромал, придерживаясь за перила, меня вдруг осенило. Если бы Кхарн заменил мою правую руку? Если бы Тихие не вмешались и не поменяли правую на левую? Я был бы мертв.

«Полусмертный! Полусмертный! Полусмертный!» – звучало в ушах.

Возгласы приносил ветер из колизея. А внутри меня гремели другие слова.

«Так должно быть».

Слова доносились из прошлого, и, услышав их, я попытался сжать пальцы искусственной руки. Той, что подменили Тихие. Догадка заставила меня замереть и прислониться к перилам. То ли я сходил с ума, то ли решил еще один фрагмент головоломки.

Неужели Тихие предвидели этот момент и подменили руку, чтобы спасти мне жизнь?

Шаттл стоял передо мной, похожий на черного жука со сложенными крыльями. Входной люк был открыт. На борту меня дожидались Сиран, пилот и несколько телохранителей, которым марсиане не позволили сопровождать меня. Я продолжил путь.

– Сиран! – крикнул я. – Сиран!

Но никто не отозвался.

Как меня выпустили с арены? Охраны должно было быть куда больше. Марсиане должны были меня остановить. Куда подевалась Сиран? Я поднялся по трапу, зовя ее, прижимая раненую руку к груди.

Шаттл был пуст.

Сиран не могла меня бросить. Кто угодно, только не она. Что-то было не так. Она не покинула бы пост, а если бы пришлось, то оставила бы кого-нибудь сторожить шаттл.

Тут даже мой затуманенный разум сложил два и два. Мне позволили уйти. Меня вновь охватила паника, но я отмахнулся от ее цепких пальцев.