слышал шаги Гадюки, женские голоса, фырканье лошадей (мы велели вознице дожидаться нас).

«Подходи ближе, — сказал Ордош. — Я не дотягиваюсь до птиц».

Три женщины вразвалочку направились ко мне, преграждая дорогу.

Но вдруг замерли. А потом и вовсе попятились.

Не знаю, какое заклинание бросил в них колдун. Женщины меня больше не замечали: прижав руки к груди, смотрели вдаль, что-то взволнованно бормотали.

Я спокойно прошел мимо них.

«Заклинание „темные дали“, — сказал Ордош. — Вычитал в книге твоего архимага».

«Неплохо».

«Ерунда, — сказал колдун. — Не понравилось. Не отвлекайся, Сигей. Помни: никакой самодеятельности. Говоришь и делаешь только то, что я велю. Все. Птицы доступны. Приступаем».

Я распахнул дверь, шагнул в кафе. Поморщился, уловив коктейль из запахов спиртного, подгоревшей пищи и пота. Убедился, что Гадюка вошла следом за мной, окинул взглядом зал. Никакой ностальгии при виде знакомой обстановки не почувствовал.

На меня смотрели полтора десятка женщин. Часть из них сидели за столами, часть — стояли у стен, две женщины — в проходе, неподалеку от комнатушки бара. Ни одного знакомого лица — ни Рябы, ни девушек в фартуках официанток. В зале — только бандитки. У большинства — пулеметы.

Ордош воспользовался магией.

Вверху, под потолком, появился туман.

«Облако страха», — сказал колдун.

Закрылась дверь, отсекая звуки улицы.

— Господин, — сказала Гадюка. — Крысы здесь нет.

«Господин, — повторил я. — Так ко мне в этом мире еще не обращались».

«Не отвлекайся!» — рыкнул колдун.

Хлопья тумана, словно снежинки, то здесь, то там плавно опускались вниз.

Под бандитками заскрипели стулья.

Одна из стоявших в проходе женщин ткнула в мою сторону пулеметом, сказала:

— Я же говорила! Она притащила с собой мужика, что здесь раньше работал! Это его она обозвала посланцем Сионоры. С ума сошла. Ты! сними капюшон, покажи нам лицо!

И тут же прахом осыпалась на пол. С глухим стуком упал пулемет.

Похожий звук раздался справа, слева от меня. В двух шагах от меня на стул осела одежда.

Руна на животе нагрелась шесть раз.

Оставшиеся в живых женщины замерли, смотрят на меня.

«Твое облако страха — хорошая вещь», — сказал я.

Медленно поднял руку, демонстрируя морщинистые узловатые пальцы с желтыми ногтями. Откинул капюшон.

Обвел взглядом собравшихся в зале женщин. По выражению их лиц понял, что облик Ордоша произвел нужное впечатление.

— Правильно, мужчина, — сказал я.

В зеркале бара увидел отражение своей улыбки. Понятно, почему женщины обходили Ордоша стороной.

— А кого вы ждали? Девочку с крылышками?

Еще один присыпанный прахом комплект одежды свалился на стул.

— Богине не нравится, когда в меня тычут оружием. Явиться к посланнику богини с пулеметом — дурной тон!

На один из столов с грохотом упал пулемет. Женщина поспешно отдернула от него руку.

— Почему не явилась Крыса?! — сказал я. — Кто здесь за главную?!

Вжимаясь в стулья, прижимаясь к стене, женщины указали на черноволосую, что стояла в проходе, теперь уже в одиночестве.

— Где Крыса? — спросил я у нее, приближаясь.

Женщина дернулась, но не сумела попятиться.

«Гранитные ноги», — сказал колдун.

— Я за нее… Она не смогла!

Я покачал головой. Краем глаза продолжал наблюдать за своим отражением. Красавец!

— Плохо, — сказал я. — Очень плохо.

Вытянул перед собой руку.

Черноволосая зажмурила глаза.

В моей руке появилось метровой длины деревце. Липа.

В зале — мертвая тишина.

— Богиня велела сделать Крысе подарок, — сказал я. — Вот он.

Черноволосая вновь дернулась, но не смогла оторвать ноги от пола. Продолжала смотреть мне в глаза.

Я протянул ей дерево.

Женщина взяла его, но тут же попыталась выронить. Не смогла.

«Липкие пальцы», — прокомментировал Ордош.

— Передай, что богиня велела посадить его.

Деревце задрожало. Из свежего среза на его стволе полезли тонкие корешки. Извиваясь, подобно червям, становились все длиннее, пока не коснулись земли.

— Липа — дерево богини, — сказал я. — Оно будет расти возле дома Крысы. Ясно?!

— Д-да.

— Приду, проверю. Так и передай Крысе: однажды ночью загляну к ней.

— П…передам.

— Если дерево будет расти плохо — посажу его по-своему. Как у Кошки. Ясно?!

— Д-да.

Я вновь посмотрел на бандиток. Те следили за мной, не моргая и не шевелясь.

— Запомните: богиня любит тех, кто любит ее. И она сполна благодарит за службу. Гадюки помогли Сионоре справиться с эпидемией синюшки в городе. Да, именно моя госпожа избавила ваше герцогство от этой болезни. Она пометила гадюк, как своих слуг. Теперь никому не позволено мешать им выполнять распоряжения богини. Это понятно?

— Почему гадюки? — раздался голос.

«Немота, — сказал колдун. — На три дня».

Я видел, что женщина у окна пытается сказать что-то еще, но не может издать ни звука. По щекам ее побежали слезы.

— Богиня не любит, когда ее посланника перебивают, — сказал я. — Неделю ты будешь молчать.

Глаза онемевшей широко раскрылись.

— Но!

Я поднял палец.

— Если сделаешь пожертвование на алтарь богини любви, заговоришь через три дня. Ясно?

Немая смахнула слезы. Закивала.

— Богиня добрая, — сказал я. — Она оставила вас в живых. Цените это!

Я погладил рукой листья дерева.

— Гадюк не трогать! Передайте это Крысе, другим бандам и своим покровительницам. Гадюки служат Сионоре. Они ее слуги, и только ее. Для вас они неприкасаемые. Ясно?!

Не думал, что глаза черноволосой могут открыться еще шире.

— К тем, кто ослушается повеления богини, приду я. И накажу. Жестоко.

Женщины дружно закивали.

«Облако страха» по-прежнему висело над их головами.

«Нам больше нечего здесь делать, — сказал колдун. — Уходи».

«Как скажешь. С удовольствием. Не мое это — запугивать женщин».

— Больше мне сказать вам нечего. Надеюсь, вы прислушаетесь к моим словам. Был рад повидаться с вами, дамы.

Накинул капюшон. Повернулся к Гадюке.

— Проводи меня, женщина. На эту ночь у меня запланировано еще много дел.

«Дела у него. Болтун! Выспался бы лучше. После этой твоей рыбалки я уже сутки трачу ману на заклинания бодрости».

* * *

— Это было… потрясающе, господин! — сказала Гадюка, когда мы отъехали от площади.

— Пупсик, — сказал я. — Называй меня: Пупсик.

Гадюка покачала головой.

— Язык не поворачивается, господин.

— Раньше поворачивался. Повернется снова.

— Раньше я не знала… кто вы. И не видела вас… таким.

— Сделай вид, что не знаешь и сейчас. Не болтай о том, что видела.

— Да, господин.

— Я говорю с тобой сейчас от своего имени. От имени милого и робкого Пупсика — не следует величать его господином. Это привлечет ко мне ненужное внимание. А у меня и так его… с избытком.

— Конечно, гос… Пупсик.

Коляска дребезжала, подпрыгивала. Мы ехали то под ярким светом фонаря, то в темноте.

Я посмотрел на свои пальцы, к которым вернулся