это лишь два примера того, как различные школы экономической мысли в принципе не могут быть сведены в единую квазинаучную систему. Предположения, лежащие в основе этих рамок, по своей сути моральны и политичны. То же самое можно сказать и о таких важных темах, как окружающая среда, рынки труда, экономический рост, потребительский выбор и многие другие. Как однажды заметила кембриджский экономист ХХ века Джоан Робинсон, "ответы на экономические проблемы - это только политические вопросы". Создание более плюралистичных учебных программ по экономике отражает этот факт и учит студентов мыслить более критически.

Одним из серьезных препятствий на пути развития плюрализма в учебных программах является то, что немногие преподаватели знают много о различных школах экономической мысли. Поскольку решения о приеме на работу зависят от публикаций в небольшой горстке влиятельных журналов, в которых доминируют экономисты-неоклассики, большинство университетов обучают своих аспирантов так, чтобы они могли публиковаться в этих журналах. Факультеты обычно нанимают людей, обладающих знаниями только в области неоклассической экономики. Сама политэкономия высшего образования должна измениться, прежде чем экономика сможет вновь обрести интеллектуальную широту, свойственную ее истокам в политэкономии.

Плюрализм - это не просто приятный и развивающий опыт для студентов. Он может привнести идеи, которые помогут предсказывать и устранять экономические кризисы, а также решать самые разные проблемы - от климатического кризиса до гендерного равенства. Один из примеров - гипотеза финансовой нестабильности посткейнсианского экономиста Хаймана Мински, согласно которой процветание порождает спекулятивную активность и, в конечном счете, пузыри и крахи, которая была в значительной степени проигнорирована неоклассическими экономистами, несмотря на то что она с жуткой точностью описывает крах 2008 года. Другой пример - модель пончиковой экономики Кейт Раворт. Модель "пончика" предполагает, что вся экономическая деятельность должна оставаться в узком диапазоне, избегая как дефицита базовых потребностей (визуализируется как внутренняя часть пончика), так и избытка, превышающего экологические пределы (область за пределами пончика).

Самым серьезным препятствием на пути реформирования экономического образования может стать недостаток самопознания среди экономистов. В исследовании 2019 года экономисты Ха-Джун Чанг и Мохсен Джавдани проанализировали более 2400 ответов на опрос, который они разослали другим экономистам по всему миру. Почти все они имели степень доктора экономических наук. Они случайным образом варьировали атрибуцию утверждений между мейнстримными и гетеродоксальными экономистами. Среди них были такие, как "Государственное регулирование бизнеса необходимо для защиты общественных интересов" и "Акцент на росте неравенства доходов как социально-экономической проблеме ошибочен. Главное - это бедность, а не неравенство доходов".

Результаты оказались захватывающими и тревожными. Большинство участников исследования согласились с тем, что нужно обращать внимание на то, что сказано, а не на то, кто это сказал. Однако авторы обнаружили, что при изменении атрибуции высказываний их согласие падало. Например, высказывание, критикующее "символические псевдоматематические методы формализации системы экономического анализа", приписываемое Джону Мейнарду Кейнсу, вызывало меньше согласия, чем приписываемое его вымышленному источнику, неоклассическому экономисту Кеннету Эрроу. Если бы экономисты оценивали только содержание высказывания, изменение его источника не изменило бы уровень согласия. Они не соответствовали своим собственным стандартам рациональности.

Экономисты со степенью PhD из Азии, Канады, Скандинавии и США демонстрировали более высокий уровень идеологической предвзятости, чем те, кто получил степень PhD из Южной Америки, Африки, Италии, Испании и Португалии. Те, чьи исследования были посвящены истории экономической мысли, гетеродоксальным подходам, экономической социологии и экономической антропологии, демонстрировали меньшую идеологическую предвзятость, чем те, чьи основные исследования были посвящены макроэкономике, финансовой экономике, международной экономике и государственной экономике. То, что экономисты изучали в бакалавриате, также предсказывало идеологическую предвзятость. Те, кто специализировался на экономике или бизнесе, демонстрировали наиболее сильные предубеждения, в то время как те, кто изучал право, историю, антропологию, психологию или язык и литературу, проявляли их в меньшей степени.

Исследование вызвало поразительную реакцию. Джавдани получил электронное письмо от известного экономиста, который угрожал написать каждому экономисту в Канаде по адресу, чтобы Джавдани никогда не получил статус профессора (сейчас он является профессором-стажером в школе государственной политики). Джавдани получил высшее образование в Иране, и интеллектуальная монокультура экономических факультетов в Северной Америке часто напоминала ему о теократии, которую он покинул. "Из-за системы образования, с которой я столкнулся на родине и которая имеет очень сильные идеологические компоненты, когда я поступил в аспирантуру здесь и начал изучать экономику, у меня возникло чувство тревоги. Это напомнило мне о раннем образовании, которое я получил на родине: там не обсуждались другие разнообразные взгляды", - сказал он мне.

Многие из этих взглядов в настоящее время лучше всего представлены в областях, не связанных с экономикой. В книге Боулза "Моральная экономика: Why Good Incentives Are No Substitute for Good Citizens" ("Почему хорошие стимулы не заменяют хороших граждан") использует большое количество данных поведенческой экономики, чтобы частично доказать превосходство тонкости и реализма политической философии Аристотеля. Описывая работу Боулза о важности этики для функционирования рынков, экономист Джули Нельсон сказала мне: "Сэм абсолютно прав.... Но спросите любого психолога, социолога, историка, и они знали это, знаете ли, столетия назад. Для остального мира это не новость. Это новость только для экономистов, которые думали, что у них есть герметичная модель".

В остальной части книги мы переходим от баталий в академических кругах к людям и идеям, которые уже меняют структуру экономики по всему миру. Хотя эти идеи и люди различаются по своим предположениям и целям, все они признают необходимость выйти за рамки узкого видения экономики. Адам Смит однажды назвал английский университет "убежищем, в котором взорванные системы и устаревшие предрассудки находят приют и защиту после того, как их изгнали из всех уголков мира". Взорванные системы и устаревшие предрассудки, все еще скрывающиеся на многих современных экономических факультетах, не безобидны. Индоктринация, маскирующаяся под образование, все еще формирует слишком большую часть нашего культурного здравого смысла. Для того чтобы альтернативы существующему статус-кво казались жизнеспособными и быстрее принимались, необходим иной стиль экономического образования. В следующей главе мы рассмотрим инициативу, которая ставит под сомнение фундаментальную особенность экономик и рынков во всем мире - практику экстернализации затрат на других людей и природную среду.

Глава 2. Скрытые расходы на все

В конце 2020 года на улице возле De Aanzet, очаровательного независимого продуктового магазина в центре Амстердама, появилась вывеска. "Добро пожаловать в первый в мире супермаркет с настоящими ценами", - гласила надпись. Внутри были указаны два вида цен на картофель, перец, бананы, брокколи, хлеб и многие другие продукты. Например, "обычная" цена на помидоры составляла 3,75 евро за килограмм, а "истинная" - 3,97 евро. Лишние 0,22 евро, изображенные в виде красных помидоров разной ширины, представляют собой суммарное воздействие четырех категорий ущерба,