— Мария Николаевна, можно вас?

Встала, дернув плечиком. Подошла, стуча по ламинату каблучками новых лакированных туфель.

— Вы имеете к гражданину претензии?

— Имею! — Глянула с вызовом.

— Значит, будем оформлять?

— Послушайте, можно нам на пять минут выйти? Поговорить.

Подталкивая, стал теснить даму к двери.

— Что вы, зачем? — зашипела она. — Что вы себе позволяете?

Капитан без интереса смотрел на них. Ему было все до мигалки, он здесь такого разного насмотрелся… А лишние бумажки заполнять, пальчики мять — зачем? А так, может, чего перепадет. За сводничество.

Вышли.

Встали в конце коридора. Мимо сновали озабоченные люди.

— Слушайте, давайте уйдем отсюда. А то здесь сапогами пахнет. Хромовыми.

— Куда?

— Куда-нибудь… в кафе или ресторан. Я приглашаю.

— Купить меня хотите? Не выйдет. Я непродажная.

— Что вы на меня ополчились? Вам что, легче будет, если меня прав лишат или что похуже.

— Может, и легче. Таких автохулиганов, как вы, нужно наказывать. По всей строгости.

— А вы кто? Судья?

— Нет, дизайнер.

— Вот и познакомились.

Вышли. Оглянулись.

— Вон туда.

— Однако вы нахал. Дам… потерпевших в закусочные водите!

— Я что, виноват? И в этом тоже?! Здесь больше нет ничего!

Зашли. Закусочная оказалась еще тех, советских времен. Если судить по интерьеру, контингенту и чистоте.

— Хотите угостить даму беляшом и рюмкой водки? Очень романтично!

— Ну вы заноза!

— Я, между прочим, ни в кого не впивалась. Это в меня! — напомнила она. — Ладно, кавалер, давайте сюда ваш беляш. Уламывайте девушку, чтобы она согласилась…

Игорь Олегович рассмеялся. Хоть ему и было не до смеха.

— Слушайте, выскажите мне сразу все ваши претензии, и покончим с этим.

— Все? Извольте… Несоответствие существующей действительности с привитыми классической литературой представлениями о прекрасном. Довольно с вас? Можете помочь?

— Давайте я вам лучше машину помогу починить и туфли новые куплю.

— Спасибо, я как-нибудь сама. Я дама не бедная и самостоятельная во всех отношениях.

— Тогда что еще? Вашего мужа я вернуть не могу!

— И слава богу. А то я уж испугалась! Вдруг вы всесильный? Ладно, беляш съела — деваться некуда. Я девушка честная — нужно соглашаться. Сниму свои претензии. А то вы на нарах плохо выглядеть будете. Бледно.

— Спасибо.

— «Спасибо» мало будет. Отвезите даму домой. Я по вашей милости без колес осталась. А в транспорте мотаться неохота.

— А может быть… Заедим этот беляш чем-нибудь поприличнее? Давайте сходим куда-нибудь.

— А вы наглец… Какие еще претензии я должна снять? К жизни?

— Возможно, если они у вас большие.

— Нормальные. Ладно уж, ведите девушку, коли соблазнили. Но учтите, аппетит у меня отменный, а девочку-ромашку я изображать не буду — есть буду. Чтобы причиненные вами издержки компенсировать.

— Ничего, я не обеднею.

— Очень жаль. Бедным бессребреником вы бы смотрелись интереснее. Романтичнее. Только, пожалуйста, ничего себе не воображайте. Мы просто празднуем…

— Что?

— Ваше счастливое избавление от тюремных нар и капустной баланды. Устраивает?

— Вполне.

— Тогда поехали. В советской беляшной мы уже были. Посмотрим, что нам может предложить недоразвитый капитализм…

Эпизод двадцать второй. Пять месяцев и двадцать семь дней до происшествия

Два человека лежали в полумраке квартиры. Мужчина и женщина. Вокруг кровати была разбросана одежда — брюки, рубаха, платье и еще что-то тонкое и яркое.

Мужчина и женщина смотрели в потолок. Оба.

И не смотрели друг на друга.

Как-то им было неловко. Не по себе.

— Всё так получилось. Спонтанно. Я не знаю… Даже не думал, не хотел, — сказал мужчина.

— Это все он, — вздохнула женщина.

— Кто?

— Беляш. Говорила мне мама: не ходи с незнакомыми мужиками в забегаловки. Они тебе на рупь требухи купят, а на червонец поимеют. Права была мама.

Оба одновременно повернулись друг к другу. И громко расхохотались.

Ну, точно беляш. Он!

Кабинет следователя. Четырнадцать суток после происшествия. Допрос Марии Николаевны Федоровой

На пороге стояла женщина. Очень симпатичная и слегка растерянная.

— Добрый день.

— Вы, простите, кто?

— Федорова. Я к следователю Ермакову по повестке, — протянула женщина серую бумажку.

— Проходите. Садитесь. Как к вам можно обращаться?

— Мария. Просто Мария.

Следователь улыбнулся.

— Хорошо, просто Мария. Надеюсь, вы догадываетесь, по какому поводу я вас пригласил?

— Да, конечно. Наверное, из-за Игоря. То есть я хотела сказать: Игоря Олеговича.

— Совершенно верно. Вы ведь с ним последнее время вместе проживали? Я ничего не путаю?

— Нет. Мы не скрывали наши отношения. Мы собирались пожениться, но как-то все откладывали. А теперь… Извините…

— Я понимаю, — сочувственно сказал следователь. — У меня к вам будет несколько вопросов. Вы готовы на них ответить?

— Я постараюсь.

— Когда вы видели потерпевшего, простите, Игоря Олеговича в последний раз? Перед тем как он…

— Утром. Он разбудил меня, приготовил завтрак. А потом попрощался и уехал. Как оказалось, навсегда.

— Вы не заметили в его поведении, в настроении какие-нибудь странности?

— Нет, он был обычным, как всегда.

— Но, может быть, какие-то намеки? Ведь буквально через несколько часов после вашего расставания он…

— Нет. Всё было, как всегда.

— Вы не хотите отвечать на мой вопрос? — спросил следователь.

— Я ответила на ваш вопрос. Больше мне добавить нечего.

Следователь нервно забарабанил пальцами по столу.

— В последние месяцы вы в поведении Игоря Олеговича не замечали никаких странностей? Может, он был задумчив, или, напротив, возбужден, или рассказывал о каких-то проблемах?

— Нет, — твердо ответила Мария. — Я ничего не замечала. Он не был задумчив и ничего мне не рассказывал!