Игорь Олегович кивнул.

Потому что все это понимал. Понимал, что у таких денег не один хозяин и что Владимир Семенович не может быть главным распорядителем. Что все это хорошо налаженная схема, в которой он волей судьбы стал винтиком, которому, нужно крутиться, сцепляясь с другими винтиками, и не задавать лишних вопросов. Не совать свой любопытный нос куда его не просят, чтобы тот не прищемили. Потому что за большими деньгами всегда стоят большие люди. И серьезные решения. И один винтик можно легко заменить другим. Или третьим. Потому что незаменимых винтиков у нас нет. Это еще Отец всех народов заметил. А еще Игорь понимал, что формальную ответственность за все эти переводы несет лично он. И если что — отдуваться за них ему. И сидеть — не формально.

И этот последний транш…

— Всё, Игорь, иди, не мешай работать. И послушай доброго совета: если устанешь и надумаешь из дела уйти, то… лучше обратно передумай и не уходи. Не надо. Зачем тебе эти… приключения? Ставь свои закорючки и ничего не бери в голову, потому что если брать, то можно остаться… без головы. Все. Ступай.

Игорь Олегович встал и понуро побрел к двери. А Владимир Семенович внимательно посмотрел ему вслед.

Очень внимательно…

Эпизод шестнадцатый. Шесть месяцев и двадцать пять дней до происшествия

— Ну чего ты всполошился? Чего ножками сучишь? Да, вижу — деньги. Так они и в Африке деньги. Ну не человеческими же органами вы, слава богу, торгуете. Чего раньше времени паниковать? — Сергей Михайлович ободряюще похлопал Игоря по плечу. — Я тоже в системе, мы тоже деньги переводим — черт знает какие, хрен знает куда, не понять, кому и зачем. Крутясь в финансовых кругах, невинность не соблюсти. Монашек в борделе не бывает! Да и деньги сами по себе не могут быть чистыми, потому что это инструмент. А инструментом куда только не суются, иногда в такое дерьмо, что сантехники отдыхают! Издержки профессии.

— Да я понимаю. Но суммы…

— Какие?

Игорь протянул какую-то бумажку.

Сергей Михайлович бегло проглядел. Что-то отчеркнул ногтем.

— Хм… Не сказать, что деньги большие, но и не маленькие. Средние. Назначение перевода… Тут ты прав — тень на плетень. Можно было что-то и поинтересней придумать. Получатель… Тут понятно — «ООО “Рога и копыта”» в одной из стран ближнего зарубежья. Оттуда денежки в другую субподрядную контору перекатят, в какие-нибудь «Хвосты энд вымя», а после распилят на мелкие транши и раскидают по тропическим островам. Так сказать — отправят на заслуженный отдых. Типичная схема. Можно, конечно, зацепиться, потянуть, дойти до конца цепочки, до какого-нибудь банка в Папуа у черта на рогах Гвинее, где доллары имеют хождение наравне с бусами и зеркальцами. Прийти в банк — который хижина, крытая пальмовыми листьями, на берегу океана, вызвать управляющего в набедренной повязке и с гильзой в носу и потребовать дать объяснения. Или за пару монет попросить исполнить местный народный танец, потому что результат будет один и тот же. Языков он не знает, цифр, допускаю, тоже, но может попытаться посчитать пропавшую сумму на пальцах, которых ему не хватит. И на этом все. Проходили — знаем… В крайнем случае, можно будет стрясти с него в виде компенсации полмиллиона ракушек.

— А если с обратной стороны потянуть?

— С твоей? Тут трудно сказать… Для этого мне нужно понимать масштабы. Как часто идут переводы?

— Раз в неделю или две.

— Да? И получатели всегда разные? Предполагаю, что длинный ряд часто меняющихся юрлиц?

— Верно. Очень редко два перевода идут на один и тот же адрес. В последнее время транши стали увеличиваться.

— Отчего ты и забеспокоился?

— Если честно, то да. Раньше они растворялись в общей массе, а теперь, боюсь, начнут бросаться в глаза.

Сергей Михайлович нахмурился.

— Ты вот что, оставь бумаги, я погляжу, понюхаю, поспрошаю, может, узнаю чего посущественнее. Финансовый рынок — он тесный, все толкаются, все друг друга знают, как уличные дворняги. Все снюхались или связались. Через пару недель скажу, во что ты влип. Потому что, похоже, влип!

Эпизод восемнадцатый. Шесть месяцев и десять дней до происшествия

Дверь была высокая, старинная и довольно обшарпанная. На стене сбоку звонок. И надпись над ним: «Прежде чем нажать, подумай, нужен ли ты здесь». И нарисован очень убедительный череп с костями.

Игорь подумал. Вроде нужен, раз его приглашали. В любое время. И вчера по телефону подтвердили. Нажал.

Что-то там внутри загремело, зашаркало, стукнула щеколда.

Дверь открылась. На пороге стоял всклокоченный, весь в краске Вениамин.

— А-а, мой юный друг! Милости, милости просим.

Вениамин Евграфович красивым жестом распахнул створку, приглашая в мастерскую.

— Здравствуйте, Вениамин Евграфович.

— Нет, юноша… — Хотя какой он юноша, когда сильно за сорок? Но для Вениамина все, кто был хотя бы на год младше его — юноши. — Давайте без отчеств. Во-первых, мы, люди искусства, терпеть не можем отчество, потому, что молоды до смерти. А во-вторых, такое отчество вы замучитесь выговаривать. Признайтесь, прежде чем его произнести вслух, вы проговорили его про себя. Так?

— Был грех, — рассмеялся Игорь.

— Ну вот! Так что — Вениамин. Просто Вениамин. Проходите. — Отступив на шаг пригласил к себе.

Игорь шагнул. И тут же споткнулся.

— Простите…

— Что такое? Что случилось, мой юный друг?

— Там… девушка.

— Где девушка? Какая девушка? — Вениамин оглянулся.

В мастерской, на подиуме точно стояла совершенно голая девушка. И лениво посматривала в сторону гостя.

— А… вы про Нюру, что ли? Какая она девушка, это натурщица. А ну, Нюрка, кыш отсюда. Стоит тут — людей пугает! Иди чай приготовь мне и гостю.

Нюра сошла с подиума и, ничуть не стесняясь, прошла мимо Игоря, на ходу натягивая халат и строя ему глазки.

— У-у, шалава! — усмехнулся Вениамин, попытавшись шлепнуть натурщицу пониже спины.

Но Нюра ловко и грациозно уклонилась, вильнув в сторону.

— Натурщица от бога.

— А что, тут какие-то особые навыки нужны? — удивился Игорь.

— Что вы! Конечно. Вы попробуйте постоять неподвижно хотя бы пятнадцать минут. Смею вас уверить — это не просто. Совсем не просто. Мышцы начнут затекать, зачешется во всех местах, покашлять захочется, повернуться, в носу поковырять… Не приучены люди к неподвижности, мы всегда в движении, даже когда просто сидим, даже когда спим! А эта встанет — как вкопанная и стоит хоть два часа кряду, не шелохнувшись. Как гипсовая. Можете ей любую позу придать, хоть узлом связать. Уникум! За что и ценим. Характер, правда, не сахар. Не рафинад. А вот и она. Вы с ней поаккуратнее, язычок у нее — бритва.