понтон, подхваченный течением, заскользил по воде. Я испуганно посмотрела на набережную, надеясь увидеть толпу зевак и попросить о помощи. Но такое из ряда вон выходящее событие оказалось никому не интересно. Прохожие вели себя так, будто вообще нас не видели.

— Не к чему волновать народ, — подтвердил мои опасения демон. — Им и без нас забот хватает.

— Куда мы плывём? — потребовала я, ощущая, как от апатии не осталось и следа.

— Скоро закат, а за городом прекрасные виды. Не находишь это романтичным?

— Нет, — буркнула я и обхватила себя руками, хотя холодно не было.

Мы стояли, как дураки, на плывущем понтоне, и я гадала, что же такое сказать этому сумасшедшему, чтобы он сделал наш отплыв заметным. В черте города нас ещё могли спасти. Пока я терзалась размышлениями, понтон качнулся на волне и во что-то врезался. Демон, наклонившись, взял с воды плед и протянул мне. Потом схватил откуда-то две чашки и термос. Обалдев, я обошла его сбоку и в очередной раз за день ахнула. На воде покачивался поднос. Когда Дэй забрал с него столовые приборы, оставляя его пустым, тот накренился и нырнул под воду.

— У ресторанчика, где мы завтракали, есть отличная доставка. Привозят еду куда угодно. Хоть в реку, — его взгляд скользнул по моему удивлённому лицу и вспыхнул удовлетворением. — Вот теперь ты взбодрилась.

Демон встряхнул плед и, расстелив его на понтоне, предложил мне присесть. Я заняла место сбоку, оставляя другой край для своего спутника. Он присел рядом и поставил между нами термос с чашками. В каждую бросил по ложке. И стал вглядываться в рябящую на солнце воду.

— А вот и ещё один, — протянул руку и ухватил второй плавучий поднос. На нём стояло два блюдца с круассанами, пиала с печеньем курабье и сахарница. — Ужин будет позже, — пояснил демон. — На закате.

На этот раз я уже не удивилась. И даже немного расслабилась. В моём мире уплыть на неуправляемом понтоне неизвестно куда — большая проблема. Но в мире Дэя, должно быть, это плёвое дело. Если уж он даже еду может сюда заказать, то вернуть нас в цивилизацию сможет и подавно.

Понтон неторопливо покачивался на мелких волнах, поднятых ветром, а я, обхватив ладонями кружку, потягивала горячий чай с травами. Однако что именно и в каких пропорциях в нём намешали невидимые повара, я разобрать не могла. Похоже, в чае присутствовали нотки чабреца, пахло какими-то пряностями, отдавало мёдом. Было слегка сладко, ароматно и расслабляюще. Хотелось на что-нибудь опереться. Например, на мягкую спинку дивана.

— Видимо, для людей крепковат, — заметил демон, видя, как меня повело. — Я всего лишь хотел тебя успокоить. А ты уже спать собралась.

Вздохнув, он переставил термос и еду на не накрытые покрывалом доски, потом и сам отодвинулся на край и приглашающе взмахнул рукой, которая подозрительно указывала на его колени.

— Я такими приглашениями не разбрасываюсь, — предупредил демон. — Соглашайся, пока добрый.

Бросив взгляд на неудобные доски, а потом на его чуть более удобные колени, я, не иначе как под воздействием чудо-чая, зачем-то выбрала более удобный вариант. Хотя разлёживаться на коленях будущего поглотителя моей души было весьма опрометчиво.

Едва моя голова коснулась его джинсов, глаза начали закрываться. А окружавший нас свежий воздух, плеск волн и пение птиц лишь усугубляли сонливость. Я спала сладко и крепко. И мне снились сны. Они приходили один за другим, странные, но поразительно не запоминающиеся. Вместо образов, от них оставалось лишь послевкусие, приторно-терпкое. Аромат искушения и запрета.

Что-то нежно погладило меня по щеке, вытаскивая из дрёмы.

— Уже закат, — послышался знакомый мужской голос. Совсем близко. Где-то надо мной.

Я испуганно распахнула глаза. Дэй смотрел на меня с нескрываемым интересом.

— У тебя очень яркие сны, — сообщил он и лукаво улыбнулся. — Жаль, что ты их не помнишь.

— Что мне снилось? — я оперлась на локти и, сделав усилие над чересчур расслабленным телом, присела. Демон бесцеремонно обхватил меня за талию и придвинул ближе к себе, заставляя опереться спиной на его грудь.

— Только не надо вырываться, — предупредил он. — Ты же не просто так надела это платье. Пусть оно послужит своей цели, — в его голосе слышалась та терпкая приторность, которую я ощущала во сне. Одно неосторожное движение и можно навсегда увязнуть в этой патоке.

— Так что мне снилось?

— Я расскажу тебе. Однажды. — Он указал рукой в сторону горизонта, окрашенного в розовые тона. Солнце ещё не совсем опустилось, но было уже низко. — А пока предлагаю насладиться прогулкой, — Дэй наклонился и поднял с понтона бокал с рубиновой жидкостью. Потом придвинул к нам тарелки. На них были разложены брускетты с рыбой и вяленым мясом, лепёшки с пока неизвестным содержимым и всякого рода закуски.

— И это наш ужин? — спросила я разочарованно.

— Сам не ожидал. Но в ресторане решили, что на закате это подойдёт нам больше.

Пока я жевала оказавшиеся вкусными и вполне сытными лепёшки с мясом и запивала их чем-то переброжено-ягодным, солнце медленно опускалось за горизонт. Погода для созерцания заката выдалась великолепная. Чистое небо испещряли всполохи багряных облаков причудливой формы. Они то кучковались вместе, то рассорившись, расползались дальше друг от друга. Этот вечер был пронзительно прекрасным. И абсурднее всего, что он оставался таковым даже когда я вспоминала, что сижу рядом со своим палачом.

Он, как настоящий джентльмен, пожертвовал мне свой жакет и подавал еду, как только я переставала жевать. И вообще, вёл себя не как заносчивый и циничный демон, а как обычный мужчина. Это смущало и путало. Порой заставляло забывать кто мы и в каких отношениях.

— И много кому ты вот так показывал закаты на реке? — спросила я, когда солнце окончательно скрылось.

— Всем подряд.

Я закаменела. Ожидала всякого, но не подобного ответа.

— Ты же такое значение вкладывала в свой вопрос? — он усмехнулся. — Я от людей предпочитаю держаться подальше. Какие тут совместные закаты?

— Но помимо людей есть и… демоны.

— Демонессы, ты имеешь в виду? — и снова его голос окружал меня, словно патока. Дэя не злил, а забавлял мой вопрос. — Да, таких немало. Но я, видишь ли, не романтик. Поэтому сегодняшний вечер — большое исключение. Чего только ни сделаешь ради юной особы, которая не успела пожить.

И вот так недоверчивыми вопросами и колкими ответами была разрушена вся сказочная атмосфера вечера.

— Я бы предпочла, чтобы ты оставил мне мою исключительную жизнь. А не заменял её своим исключительным закатом. Давай возвращаться в город, — я высвободилась из его рук и, отодвинувшись на другую сторону пледа,