Девушка покусывала губы. Сказать «да» оказалось не так легко, как представлялось.

— Чего ты боишься, Наташа? — он видел её нерешительность.

Озябшие ладони иноземки подрагивали в его руках. Бруно поднёс их к своим губам, согревая дыханием, целуя.

— Не знаю. Просто страшно и всё, — вздохнула девушка.

— Ты меня боишься?

— Не вас. Неизвестности. А когда мы сможем уехать?

Командующий сел рядом, обнимая её за плечи, привлекая к себе. Она не вырывалась. Робкая надежда, теплившаяся в его душе, уступила место счастливой уверенности — мечты сбываются!

— У меня через четыре месяца заканчивается договор. Уедем сразу же, куда захочешь. Так ты согласна стать моей женой?

— Да, — прошептала едва слышно, словно срываясь с обрыва. Спрятала лицо в его распахнутый на груди кафтан, вдыхая запах дыма и хвои. В вышине, на крепостной стене подрагивали отблески огня из костровых чаш.

Он услышал. Его сердце дрогнуло, по телу разлилось тепло.

— Ты дрожишь. Тебе холодно? — поднял Наташу, усаживая к себе на колени, прижимая, кутая, как дитя, в полы кафтана. Услышав, как она всхлипнула, поднял её лицо, всматриваясь в глаза, полные слёз. — Не плачь, моя красавица. Я всё сделаю, чтобы тебе со мной было хорошо.

Вот напрасно он такое говорит. Наташу разрывало на части от тревоги. Она понимала, что сегодня вынуждена ответить ему согласием. Может быть, всё не так уж плохо и она сможет полюбить Бруно? Обняла его за шею, прижимаясь к колючей мужской щеке, уже не сдерживая горьких рыданий.

Он сцеловывал слёзы с её закрытых глаз, мокрых щёк. Целовал её дрожащие губы. Вдыхал её глухие всхлипы и вздохи.

У неё кружилась голова от волнующей мужской ласки. Её губы искали его, чтобы забыться хотя бы на мгновение, не думать ни о чём и ни о ком. Стало тепло и спокойно. Этот покой дали его руки, его объятия, его слова.

Наташа не думала, зачем идёт в этот ход. Разве теперь, когда решено выйти замуж за Бруно, так ли уж важно найти другой выход из замка?

Она всё ещё чувствовала на губах его поцелуи. Крепла уверенность, что поступает правильно. В воскресенье он всё уточнит у приходского священника, наведывающегося несколько раз в месяц в их деревню, и огласит дату свадебной церемонии. А потом останется подождать нового года и всё… Закончатся её мытарства. У неё будет дом, семья, стабильность.

С улицы донёсся собачий лай. Значит, Бригахбург на обходе.

Подвязав полотенцем подол платья, девушка закрутила вокруг себя старую грубую простыню. Если та будет слишком грязной, то утром Наташа подкинет её в прачечную.

Оставив горящую свечу на каминной полке и уверенно толкнув низкую дверь тайного хода, ступила на неровные камни узкого хода. Ей ведь не страшно? Кого она может встретить в проходе, о котором знают только члены графской семьи? Ирмгард болен. Хозяин на обходе. Дитрих у жены под боком. Или под чужим боком.

Тихо и пыльно. Шагов в мягкой обуви не слышно. Ступеньки вниз. Вверх. Снова коридор. Вот дверь, похожая на ту, что ведёт в её комнату. Кто здесь? Девушка открыла окошко, заглядывая. Темно. Прислушалась к особенной тишине нежилого покоя.

Снова ступеньки вниз, вверх. Коридор. Должна быть дверь, а её нет. Значит, не в каждой комнате есть выход в тайный ход. Ага, лестница на третий этаж. Опять коридор. Кажется, Наташа с той стороны замка, где расположена её комната. Не заметила, как стала разговаривать с собой. Не разговаривать, бубнить… по-русски:

— Вот дверь. Не торопимся. Помним, что можем выскочить на кого-нибудь нежелательного. Смотрим в окошко. Темно. Пусто. Дальше неинтересно. Пустые комнаты. А вот здесь пахнет жилым духом. Нет, ночью в ходе делать нечего, а выход всё же нужно искать из подвала… Лестничка вниз… Снова вниз… Снова… Тьфу! Крыса! Зараза, напугала. И сама, похоже, испугалась. Интересно, у крыс бывает остановка сердца от страха? Сквозняк. Знакомый запах солёных огурцов. Подвал… Теперь вправо под уклон и уже нет ни одной двери. Тьфу! Снова крыса. Фу, гадость! Ненавижу.

Проход стал ниже и у́же. Камень покрыт влажной липкой пылью. Пахнет сыростью и плесенью.

Наташа шла долго, уже собираясь повернуть назад. Остановилась перевести дух, прислоняясь к стене. Похоже, что в конце этого тоннеля будет свет. Иначе куда же ещё может вести ход? К свободе! Под ногами хлюпнуло. Вода?

Луч фонарика дёрнулся в сторону, выхватывая впереди массивную решётку, уходящую под воду. Уклон стал круче. Значит, за решёткой финиш. Хм… И как туда попасть? Замка́ на решётке не видно. Он под водой? Глубоко ли там? Выход затопило грунтовыми водами или нырять нужно под решётку и выплыть в колодец или на поверхность реки? Это не для слабонервных. Девушка опустилась, пробуя воду. Холодная. Какая же ещё? От одного воспоминания о реке бросило в дрожь. Наташа плотнее укуталась в простыню.

Назад дорога оказалась короче. Крысы в подвале чувствовали себя вольготно.

Девушка поднялась на второй этаж и замерла. Куда теперь — направо или налево? Заблудилась? Этого ещё не хватало! Кажется, нужно повернуть налево.

Дверь. В окошке темно. Комната нежилая. А дальше что? Хождения вверх-вниз уже напрягали. Снова дверь. Та ли? Нужно было чем-нибудь пометить свою. О-хо-хо… Вот и горящая свеча. Наташа облегчённо выдохнула, толкая дверцу. Выйдя к зеркалу, остановилась, замирая.

Луч фонарика забегал по обстановке чужих покоев.

Со стороны умывальни услышала хриплый сдавленный вскрик. Направив свет на источник шума, всмотрелась. Обмякшая женская фигура в бесформенной сорочке, неестественно выгнувшись и выронив плошку со свечой, плавно сползала по стене на пол.

Клара? Наташа снова забрела не туда.

Предварительно выглянув в коридор, она рванула к своей двери. Устало опустившись на стул, перевела дух. Почему не догадалась выйти в коридор через любую пустую комнату? М-да, умная мысля́ приходит опосля́.

Домоправительница в глубоком обмороке. Ощущение было непривычное и странное. Будто внутри девушки бесновалась от радости вдруг проснувшаяся хищная сущность. Эта радость казалась несравнима с той, которую она испытывала при удачной сдаче экзамена или получении желаемого. Это было не́что другое: дикое и пьяняще сладкое, с привкусом невыразимого восхитительного торжества.

Простыня оказалась не просто грязной. Наташа спрятала её под матрас — понадобится для следующей вылазки. И она совсем не подумала о свече. А если бы фонарик погас? Долго она выбиралась бы из подвала.

Укладываясь спать, девушка заново переживала только что случившееся. Совесть не мучила. Клара очухается. А если бы в комнате оказался Бригахбург? По голове он её точно бы не погладил и одним обвинением в шпионаже она бы не отделалась. Поняла, как повезло избежать непоправимого. Картинки — одна ужаснее другой — гудящим роем проносились перед глазами. В цвете и в подробностях представали сцены её обезглавливания, сожжения, четвертования. Но и в этот раз обошлось. Господи, спасибо тебе!