* * *

Кот… Ей снился чёрный кот. Тот самый, которого она гладила у купальни. Он тёрся о её щёку, заглядывая в глаза. Конечно, она вчера забыла оставить для него вкусненькое. Это стало уже правилом: при ежедневной прогулке угощать в вольере собак печеньем и оставлять под скамьёй у водоёма еду для кота. Собаки каждый вечер приходили под окно, но она, помня недовольство графа, больше их не прикармливала.

От настойчивого стука в дверь, Наташа села в постели, покачиваясь. Сон не отпускал, и она не могла сообразить, что кричат за дверью.

За окном рассеивающийся туман опадал моросью на стекло. Раннее утро. Кому она понадобилась в такое время? Нехотя поплелась развязывать ручки на двери.

Из тёмного коридора в комнату ступила няня детей барона. Хватило пары брошенных коротких фраз, чтобы понять, что с мальчиком что-то случилось.

Девушка, быстро натянув платье и прихватив сумочку, заплетая на ходу косу, поспешила за женщиной.

В комнате Лиутберта горели свечи. Агна, с распущенными золотистыми волосами, склонившись над сыном, гладила его лицо. Увидев иноземку, молча, уступила ей место.

Маленький барон слегка покашливал, чесался и капризничал. Покрытый яркой красной сыпью, он, похоже, не спал всю ночь, и это явилось причиной беспокойства его матери. «Типичная аллергия», — определила Наташа. Осталось выяснить от чего.

— Давно с ним такое? — она посмотрела на няню.

— С обеда.

— А чем вы его кормили? — видя, что её не понимают, переспросила: — Давали что-нибудь ему из еды необычное?

— Всё, как всегда, — пожала плечами женщина.

Ещё несколько контрольных вопросов о меню ребёнка ничего не прояснили. Взяв кубок со столика, девушка понюхала содержимое — морс из чёрной смородины с мёдом. Пригубила. Сладко. Слишком сладко.

— Обычно он тоже пьёт столько сладкого?

— Пьёт, — няня пожала плечами.

Каждое слово из неё приходилось вытаскивать клещами. Наташа едва сдерживалась.

— Нельзя давать Лиутберту столько сладкого. Я говорила, что поить его нужно тёплой кипячёной водой. Организм ослаблен, а мёд — высокоаллергенный продукт. Исключите его из питания мальчика, — она достала антигистаминную таблетку, деля её пополам. — Дайте воды, пожалуйста.

Баронесса кивнула служанке. Та промямлила:

— Нет воды.

— Так сходи! — Агна, похоже, была раздосадована.

Из соседней комнаты вышел Дитрих. В приспущенных на бёдрах широких холщовых штанах, с рубахой, перекинутой через плечо, он выглядел вполне современно. Мужчин, одетых подобным образом, можно было встретить где-нибудь на отдыхе на пляже. Оглядев русинку, церемонно поклонился, не спеша натягивать рубашку, будто нарочно демонстрируя своё идеальное тело:

— Что с ним? — смотрел на Наташу.

— Сыпь. Думаю, от мёда, — отвела она глаза и обратилась к баронессе: — Не давайте его больше Лиутберту. Вы меня поняли?

Его сиятельство вошёл без стука. Конечно, он же у себя дома.

— Ну, как он?

Барон пожал плечами:

— Лекарка говорит, что мёда переел. Такое может быть? — и, считая вопрос исчерпанным подошёл к брату: — Я хотел к тебе идти. Едем на виноградники?

— За тем и зашёл.

Запыхавшаяся нянька сообщила, что кипячёной воды нет — использовали для приготовления еды — и только что залили в котёл свежую.

— А немного в кастрюльке нельзя было вскипятить? — встала Наташа. — У меня в комнате есть полкувшина. Сейчас принесу.

Заодно решила прихватить игрушку.

* * *

Бригахбург стоял у окна, наблюдая, как солнце выходит из-за гор. Начало ещё одного погожего дня радовало. Дитрих вышел дать указания перед выездом, а Агна шепталась с нянькой. Он обернулся на шум открываемой двери. Иноземка с кубком воды шла к ложу Лиутберта.

Нянька поспешила к выходу и задела русинку. Кубок выпал из её рук, вымочив платье.

Наташа, укоризненно глянув на женщину, тяжело вздохнула, отряхивая подол. Ей показалось, что всё было подстроено намеренно. Брезгуют брать что-либо из её рук? Вот и делай людям добро.

— Второй раз я не пойду, — сказала она, мельком глянув на спину хозяина и остановив взор на баронессе.

Может быть, она предвзято относится к неприятной ей няне? Недоглядела, вот и волнуется. Не только она обеспокоена состоянием маленького барона.

— Это тебе, — села девушка на кровать больного, вручая ему игрушку.

Тот удивлённо вскинул бровки, рассматривая щенка:

— Собачка? — улыбка осветила его личико. — А как его зовут?

— Это теперь твой друг и как ты назовёшь его, так и будет.

— Я назову его Меинард. Сильный и храбрый, — засмеялся Лиутберт, трогая язычок пёсика.

Агна подошла ближе, напряжённо всматриваясь в то, чему так радуется сын. Наташа услышала её отрывистый повелительный голос:

— Заберите. У него есть игрушки, — она протянула руку к сыну: — Дай сюда.

— Нет, — Лиутберт прижал щенка к груди, — это мой друг. Такого у меня нет.

— Ну же… — потребовала она и нетерпеливо тряхнула рукой.

— Агна, — тихий строгий голос вошедшего супруга охладил порыв женщины. Она опустила глаза и отступила в тень свисающего полога.

Принесённая нянькой вода хоть и была тёплой, но это не помешало дать ребёнку таблетку и Наташа поспешила откланяться. Она пришла к неутешительному выводу: первое впечатление о баронессе и её кормилице не было ошибочным. Если что-то в человеке настораживает с первых минут знакомства, то это не случайно.

А вот его сиятельство удивил девушку, неожиданно перехватив её у двери при выходе из покоев.

— Спасибо, — сказал он, заглянув в глаза и поцеловав ей руку.

Наблюдая разыгравшуюся сцену с выбитым из рук иноземки кубком воды, он видел, что Агна подстроила это намеренно. Она его тревожила всё больше. Он присматривался к ней и не мог понять: она всегда была такой или время замужества изменило её характер до неузнаваемости? Её нападки на русинку, нежелание принять её помощь — это ревность или что-то другое?

Ещё больше его удивил Бруно. Встретившись с ним утром на крыльце, он поставил Герарда в известность, что иноземка просила его сопроводить её на прогулку в лес. Увидев его замешательство, упомянул, что она не пленница и коль желает прогуляться, то что ей может помешать? Граф препятствовать не стал, напомнив, чтобы командующий взял сопровождение и в лес не углублялся.

* * *

Наташа упала в постель, ощупывая и отворачивая мокрый край платья. Кожу на ладонях неприятно стянуло. Она прошла в умывальню, опуская их в холодную воду, потирая, избавляясь от ощущения сухости. Вдобавок мучила жажда.