говорит она. — Иначе умру от любопытства, по каким же трусам ты прешься!

Разворачивается, взмахнув волосами, и уходит в примерочную.

В другой раз догнал бы ее и за эти волосы оттаскал, а сейчас доволен, как кот, нажравшийся сметаны. Медсестричка превращается в атомную бомбу, которую я планирую сбросить на Глеба. Пусть тренируется на мне коготки выпускать и зубки показывать. А практиковаться на своем недоженихе будет.

Мы возвращаемся домой только вечером, затарившись под завязку. Брат еще жив, но от порошка нос воротит.

— Адель звонила? — спрашивает у меня, в обнимку с минералкой развалившись в кресле.

Я выключаю телевизор и киваю медсестричке, чтобы топала отсюда со своими шуршащими мешками. Ей есть чем заняться. Нехрен уши греть.

— Какой орех, — причмокивает брат, когда та разворачивается и уходит. — Где ты ее нашел? Я б ей…

— Ты про Адель спрашивал, — напоминаю я, закуривая. — Нет, мне не звонила. А должна была? Она дала мне пару выходных.

— И мне не звонила, — вздыхает брат, протягивая руку и выклянчивая у меня подкуренную сигарету. — Она опять притащила этого урода в мой дом. Хотя я дал ей понять, что видеть его не хочу после того случая. И ты тоже, брат, мля… Даже не намекнул по телефону.

— Хотел сделать сюрприз. А с Паолой из-за чего?

— Она на сторону Адель встала. Начала втирать мне про семейные ценности. Мол, как бы я отреагировал, если бы ее отец был против меня? Короче, ты понял. Паола сегодня одно сообщение прислала. Ты где, спрашивает, — усмехается он. — А наша дорогая сестрица и не чешется. Вместо того чтобы руки мне целовать…

На кухне, куда ушлепала медсестричка, что-то брякает, прерывая наш разговор. Я заглядываю в дверной проем. Моя подопечная стоит на четвереньках, собирая с пола осколки стакана. Согласен с братом, попа у нее что надо.

— Красиво стоишь, Настенька.

— Пошел в жопу, — ворчит она.

— О-о-о, девочка с клыками, — ржет брат.

— У нее просто трудности в жизни, — отмахиваюсь я, возвращаясь к нему.

— Как и у меня. Может, ну ее, эту Адель? Куда-нибудь сходим, развеемся, снимем девочек? Если, конечно, твоя невеста…

Я мотаю головой. Тошно даже думать об этой стерве. А брат намеренно напоминает, зная, как я ее не перевариваю. В этом мы с ним похожи: любим чужие раны бередить.

— В наш клуб? — уточняю я.

— Другой разговор! Там и опохмелюсь! Настю с собой возьмем?

— Не думаю, что это удачная затея…

— Эй, Насть! — окликает медсестричку брат, не дослушав меня. — Пойдешь с нами в клуб? Выпьем, потанцуем, познакомимся поближе?

Она высовывается из кухни, растерянно глядя то на меня, то на брата.

— Нет, я лучше тут…

— Что — тут?! — всплескивает руками он, встав с кресла. — Сюда только приползать умирать. Идем. Будет весело!

Брата не переубедить. А может, это к лучшему? Паолу я терпеть не могу. Если он западет на медсестричку, то быстро избавится от своей итальянской пассии. Да и самой медсестричке не помешает проветриться после «Олега».

Сдавшись, я киваю ей, а потом мы ждем, пока она переоденется в один из тех костюмов, что мы купили сегодня. Блузка, брюки, туфли, кое-какие аксессуары — и ее действительно трудно узнать.

Я вваливаюсь в ванную до того, как она заканчивает возню с сережками, и, прикрыв дверь, приближаюсь к ней.

— Учти, Асенька, — я поправляю прядь ее волос, — ты сапер.

— Я помню, — отвечает она. — Какие-то особенные пожелания будут?

Толкаю ее к стене и блокирую движения с обеих сторон:

— Мне нравится твой язычок. Но не напрягай его без надобности. Мой брат падок на красивых женщин. Помни это, когда после пары коктейлей захочется надежного мужского плеча.

— За кого ты меня принимаешь? — шипит она.

— Тебя предали, вонзили нож в спину, нанесли незаживающую рану.

— Благодаря тебе я об этом долго не забуду. — Медсестричка пытается оттолкнуть меня, но ее силенок не хватает сдвинуть меня даже на жалкий сантиметр. — О моем поведении можешь не переживать. О своем думай. Вдруг потянет на какую-нибудь пьяненькую куклу. — Она подтягивается на носках и улыбается: — А у тебя, как-никак, невеста…

Глава 10. Собственность, вещь, рабыня

Ася

Камиль звереет на глазах. Он и так круглосуточно в каком-то необъяснимом бешенстве, а после моих слов и вовсе глаза кровью наливаются. Сейчас со психа треснет меня головой о раковину, и дело с концом.

Нависает надо мной грозным торнадо, стискивая челюсти и сжимая кулаки, но молчит. Сильно его воспоминания о невесте задевают. Неужели разбитое сердце? Это не в ее честь он меня Настей, случайно, назвал? Интересоваться не решаюсь. Пожить еще хочется. Хотя бы ради того, чтобы увидеть поражение Олега.

— Ты собралась? — спрашивает Камиль, сдерживая дикаря внутри себя на невидимых, рвущихся на куски цепях.

— Тебе виднее. Ты же сейчас все за меня решаешь.

Он хватает мою сумочку и выталкивает меня из ванной.

Чеховской, опершись о дверной косяк, скучающе бренчит ключами, а с моим появлением в его поле зрения обнажает свои белоснежные зубы в довольной улыбке.

Господи, его откровенно пошловатый взгляд начинает меня напрягать! Правда, в отличие от своего братца, он более обходителен и воспитан. Даже дверь машины для меня открывает, помогая сесть, а по дороге в клуб просит Камиля переключить радио на какую-нибудь более спокойную волну. Может, самому не нравится та жесть, что по ушам бьет, может, действительно из уважения ко мне. А ведь при нашей первой встрече Чеховской вызвал у меня лишь отвращение.

Я ни разу не была в клубе, куда привозят меня эти двое. Меня вообще нельзя назвать тусовщицей. Пижамные вечеринки с девочками у меня всегда были в приоритете любых развлечений. Это с Олегом я начала наведываться в бары и смотреть фильмы про зомби. Не понимаю только — зачем притворялась, что мне тоже это нравится? Как же влюбленность туманит разум!

Фейс-контроль мы проходим обычным рукопожатием. Громила с бейджем «секьюрити» даже спрашивает о делах и настроении Чеховского, по-братски хлопает по плечу Камиля и в трубку рации распоряжается, чтобы нам накрыли вип-столик.

— Это ваш клуб? — через плечо интересуюсь я у Камиля, плетясь за Чеховским.

— Почти. Под ноги смотри, — кивает он мне.

Тут не под ноги смотреть надо, а расталкивать танцующие в дыму пьяные тела. У меня это с трудом получается, поэтому я стараюсь не отставать от Чеховского, а Камиль оберегает меня с тыла. Кое-как продираемся к лестнице и поднимаемся на балкон. Не скажу, что на каблуках чувствую себя раскованно, виляя задом перед носом Камиля. Почему-то затылком