Сейчас бы щелк и готово, а не вот это вот все…

К несчастью, в тот момент, когда я отчаянно сражалась со здешними средневековыми перьями, дверь в кабинет распахнулась и на пороге показалась старая Иоланта под ручку с какой-то молоденькой девушкой.

— Эмильен, дорогой… — начала было старая карга, но увидев меня тут же замолчала.

— Не угадали, — констатировала я очевидное.

— Что вы здесь делаете? — спросила деканша так возмущенно, будто застала меня в разгар каких-то непристойностей.

«Уронив достоинство, сделайте вид, что оно не ваше», — вспомнила я старую поговорку и, продолжая спокойно писать, невозмутимо ответила.

— А вы сами не видите? Работаю.

— А где же Эмильен? — от моей непоколебимости старушка немного подрастеряла спесь.

— Понятия не имею, он мне о своих похождениях не докладывает, — пожала плечами я и с деловым видом уточнила. — У вас что-то срочное? Я могу чем-то помочь?

Как любил говаривать молоденьким первокурсницам Вазелин Ншанович, подсаживая их для выполнения упражнений: «Я, конечно, не гинеколог, но посмотреть могу». После такого «щедрого предложения» девчонки взлетали на канат как ракеты даже без страховочного троса. И даже те, кто до обморока боялся высоты. Тогда весь наш преподавательский состав уверовал в педагогический талант Вазелина Ншановича и его поразительную способность заставить любого студента добровольно делать то, что он хочет. Отличная тактика, нужно перенимать.

— Не можете, — категорично заявила деканесса, и немного виновато взглянула на младшую спутницу. — Я хотела представить ему мисс Итери, думала он на месте. Прости, Молли, мы заглянем к нему попозже.

— А-а-а, так у вас смотрины намечались? — догадалась я с удовлетворением отмечая отразившийся шок на женских лицах. — Очень жаль, что господина декана сейчас нет. Возможно, если вы подождете… Уверена, он скоро появится и будет счастлив с вами познакомиться!

— Вы так считаете? — с робкой надеждой спросила девица.

Я окинула ее пышную фигурку и бледное невыразительное лицо пристальным взглядом и подумала, что ей очень подходит ее имя. А она сама очень подходящая пара для нашего декана, потому что на ее бледном фоне он будет сиять еще ярче.

— Конечно, — искренне отозвалась я. — А теперь извините, мне пора.

И одарив их на прощание любезной улыбкой, вышла из кабинета и помчалась по лестнице разыскивать слинявшего Казимира. Некоторые дела не терпят отлагательств.

— АГА! — победно завопила я, врываясь в обитель команданте спустя некоторое время.

Его плохо воспитанная человекоядная малина еще не успела как следует отойти после нападения Ярго, а потому не смогла оказать мне должного сопротивления. Хотя, если честно то, когда на меня нападает энтузиазм, вот как сейчас, то мне вообще никто должного сопротивления оказать не способен.

— Ага! — повторила я для пущей острастки.

— Где? — подскочил застигнутый врасплох Козя и испуганно заозирался по сторонам.

— Да прямо тут, — ткнула я пальцем в него и торжественно провозгласила. — Козя, ты мне нужен!

— Само собой, — покивал шуршунчик. — Я это тебе еще в первый день говорил, Козя всем нужен.

— У тебя перо, бумага, сургуч есть? — без приглашения заваливаясь в комнатку.

— Есть, — покивал команданте и запоздало засуетился. — Да ты проходи, не стесняйся. Сейчас поищу.

У главного хозяйственника академии и дом оказался хозяйственным. Прямо очень. Все стены от пола до потолка были забиты разнообразным хламом. На тумбочках, полках, и просто на гвоздиках стояло, лежало и висело все, что только можно себе вообразить. Здесь были маленькие кофейные чашки с блюдечками и поношенные вышитые перчатки, и старые драные тапочки, и кем-то (надеюсь, что не Казимиром) надкусанное печенье, и пыльный дорожный саквояж, и портсигар с двумя поломанными сигаретами, и облезлый веер, и почти пустые румяна, и даже конские стремена, скромно висящие по соседству с блестящей медной сковородой.

— Ну, ничего себе! — присвистнула я, оглядываясь. — И где он столько барахла насобирал?

— Вот, нашел! — неожиданно громко крикнул с порога Козя и тряся пергаментом прошествовал в комнату.

— Ага, — довольно осклабилась я и скомандовала. — Теперь бери перо и садись за стол, будем колдовать!

Команданте деловито расположился за столом и приготовился внимательно слушать.

— Декану факультета магических искусств академии АСПИД, господину Эмильену Каро, — продекламировала я и хозяйственник послушно принялся выводить витиеватые буквы на бумаге.

— От начальника королевского городского сыскного ведомства, господина Римса… — продолжила диктовать я.

Но услышав вторую строчку Козя отложил перо и подозрительно уставился на меня.

— Я не знаю как там у тебя, — начал команданте. — А у нас здесь подобную магию «подделыванием документов» называют.

— Ну, допустим, — нехотя согласилась я. — Но иногда бывают случаи, когда это совершенно необходимо.

— И за это сурово наказывают, — недовольно добавил шуршунчик, сложив лапки на груди.

— Не наказывают, если совсем чуть-чуть и очень осторожно, — вкрадчиво заметила я.

— Нет, я отказываюсь участвовать в обмане декана Каро, — категорично заявил команданте, бросая перо на стол. — Моя совесть мне этого не позволит.

Эх, Козя, как невовремя у тебя совесть проснулась. Видит бог, я хотела обойтись без шантажа, но ты не оставил мне выбора.

— А воровать, значит, у него она тебе позволяет? — едко заметила я, глядя на замершего от испуга зверька с гадким чувством собственного превосходства.

— Откуда ты знаешь? — заметался он по комнате. — Там же никого не было.

— Я видела, как ты взял у него в кабинете запонку с полки сегодня, — хмуро ответила я. — Зачем она тебе нужна?

Шуршунчик засуетился, закрутился волчком, затем вдруг поник и понуро сообщил:

— Не нужна. Я просто ничего не могу с собой поделать. Бывает лапы сами тянутся что-нибудь ухватить. Я даже не успеваю осознать, что происходит…

— Ясно, у тебя клептомания, — со знанием дела заявила я.

— Клёпа — что? — переспросил команданте.

— КЛЕП-ТО-МА-НИ-Я! — четко по слогам повторила ему. — Это болезнь такая, характеризующаяся неосознанной тягой к воровству.

— Ой! Я что, умру? — забеспокоился шуршунчик.

— Не переживай. Проблема скорее психологическая и она точно лечится, — заверила его я. — Я подумаю, как тебе можно помочь. Только сначала отдай, пожалуйста, запонку. Она, наверняка, очень дорогая, нужно вернуть ее хозяину, пока он не хватился.

— А что мы скажем, если он заметит? — уточнил Козя, отдавая мне честно наворованное.

— Не волнуйся, я тебя не выдам, — пообещала я. — Скажу декану, что нашла ее где-нибудь на улице.

Довольный Казимир покивал и великодушно предложил:

— Ладно уж, давай, что там тебе надо написать. Помогу…

Следующие пару часов мы сочиняли письмо от имени главы сыскного управления и подделывали оттиск сургучной печати. Команданте, как и обещал, больше не выпендривался и старательно писал под мою диктовку.

— А почему ты сама не напишешь? — спросил он, в очередной раз переписывая текст.

— Потому что у меня очень плохой почерк, — честно призналась я. —