К восьми он закончил заполнять анкету и ещераз все проверил. Та анкета, в деле “Симмино”, была написана обычным почерком ив совершенно ином стиле. Истер практиковался в писании печатными букваминесколько месяцев и был уверен, что опознать его по почерку никто не сможет.Там было триста потенциальных присяжных, здесь — двести, почему кто-то должензаподозрить, что он входил в обе компании?

Отодвинув наволочку, которой было занавешенокухонное окно, Истер внимательно оглядел стоянку машин перед домом на предметобнаружения фотографов или иных наблюдателей. Три недели назад он заметилодного, прятавшегося за колесом пикапа.

Сегодня ищеек не было. Он запер дверь и пешкомотправился в суд.

* * *

Глория Лейн на второй день процесса гораздоуспешнее справлялась со своим “стадом”. Оставшиеся в наличии 148 потенциальныхприсяжных сидели в правой половине зала плотной группой по двенадцать человек вкаждом из двенадцати рядов и еще четверо — в проходе на приставных стульях.

Так ими легче было руководить. Анкеты собралиу них при входе в зал, быстро отксерокопировали и роздали представителям обеихсторон. К десяти часам эксперты, запершись в комнатах без окон,проанализировали ответы.

По другую сторону прохода кучка хорошовоспитанных ребят-финансистов, репортеры, зеваки и прочие присутствующиеглазели на юристов, продолжавших изучать лица присяжных. Фитч тихонькопродвинулся к первому ряду, поближе к своей команде, по обе стороны которойсидели подхалимы в элегантных костюмах, готовые незамедлительно выполнить любойего приказ. Судья Харкин в этот вторник был настроен по-деловому: рассмотрениенемедицинских апелляций он закончил менее чем за час. Еще шесть человек былиосвобождены, осталось 142.

Наконец настало время прений сторон. УэнделPop, одетый, как и накануне, в вельветовый спортивный пиджак и белый жилет стем же красно-желтым галстуком, подошел к барьеру, чтобы обратиться каудитории. Он громко клацнул искусственными зубами, развел руки и широко, номрачно улыбнулся. “Добро пожаловать”, — драматически произнес он, словнособытию, которое должно было последовать, предстояло навеки остаться в памятипотомков. Он представился сам, представил членов своей команды, после чегопопросил встать истицу, Селесту Вуд. Представляя ее будущим присяжным, онухитрился дважды упомянуть слово “вдова”. На маленькой пятидесятипятилетнейженщине было скромное черное платье, темные чулки, темные туфли, которые,впрочем, скрывал барьер. Она улыбалась жалостной, исполненной боли улыбкой,словно бы все еще была в трауре, хотя муж ее скончался четыре года назад. Оначуть было не вышла замуж снова — Уэндел едва успел предотвратить это событие,узнав о нем в последний момент. Вы можете любить своего избранника сколькоугодно, объяснил он вдове, но тихо, так, чтобы никто об этом не знал, и вам неследует выходить замуж до окончания процесса. Фактор сострадания. Вы должнывыглядеть скорбящей.

Фитч знал о несостоявшемся бракосочетании, нопонимал, что шанса сделать это достоянием жюри у него нет.

Представив всю свою команду, Pop короткоизложил суть дела. Его повествование вызвало живой интерес судьи и адвокатовзащиты. Они затаив дыхание ждали, перейдет ли Pop невидимую грань, отделяющуюфактическую сторону дела от аргументации. Он ее не перешел, но ему доставлялоудовольствие держать их в напряжении.

Затем последовало пространное воззвание кприсяжным — быть честными, открытыми и не бояться поднимать свои робкие ручки иоткровенно высказывать любые, даже малейшие сомнения. Иначе как они, участникипроцесса, узнают, что думают и чувствуют будущие присяжные? “Разумеется, мы неможем догадаться об этом, просто глядя на вас”, — сказал Pop, в очередной разблеснув белоснежными зубами. В этот момент в зале находилось как минимум восемьчеловек, отчаянно пытавшихся уловить и истолковать каждую поднятую бровь икаждый искаженный в гримасе рот.

Не давая слушателям передышки, Pop взял в рукибумаги, лежавшие перед ним на столе, заглянул в них и продолжил:

— Итак, среди вас есть люди, которым ужедоводилось исполнять обязанности присяжных. Пожалуйста, поднимите руки.

Около дюжины человек послушно подняли руки.Pop всех их окинул изучающим взглядом и остановился на сидевшей в переднем рядуближе всего к нему женщине.

— Миссис Милвуд, если не ошибаюсь?

Женщина, зардевшись, кивнула. Все безисключения либо уже глазели на миссис Милвуд, либо искали ее взглядом.

— Насколько мне известно, вы были членом жюриприсяжных несколько лет назад? — приветливо спросил Pop.

— Да, — откашлявшись и стараясь говоритьгромко, ответила та.

— Какого рода дело тогда рассматривалось? —продолжал расспрашивать Pop, хотя знал все в мельчайших подробностях — семь летназад, в этом же самом суде, при другом судье, истец проиграл. Копию того делаон получил несколько недель назад и даже поговорил с адвокатом истца, своимприятелем. Он начал с этой дамы и с этого вопроса, чтобы успокоить аудиторию,показать, насколько это безопасно и безболезненно — поднять руку и разрешитьвсе проблемы.

— Дело об автокатастрофе, — ответила женщина.

— Где вы заседали? — с искренним видомпоинтересовался Pop.

— Здесь же.

— Вот как? В этом самом суде? — Pop изобразилудивление, однако адвокаты защиты прекрасно знали, что оно наигранное. — Пришлили тогда присяжные к единому мнению?

— Да.

— И каков же был вердикт?

— Мы ему ничего не присудили.

— Ему — это истцу?

— Да. Мы сочли, что он на самом деле непострадал.

— Понимаю. Вам понравилось заседать в жюри?

Она подумала несколько секунд.

— В общем, да, хотя, знаете ли, масса временитратилась впустую, когда адвокаты начинали пререкаться о том о сем.

Широкая улыбка.

— Да, это мы любим. Не было ли в том делечего-нибудь такого, что могло бы послужить препятствием к вашему участию в этомпроцессе?

— Вроде бы нет.

— Благодарю вас, миссис Милвуд. — Ее мужкогда-то служил бухгалтером в маленькой окружной больнице, которая вынужденабыла закрыться после того, как суд признал персонал виновным в преступнойнебрежности. Поэтому обвинительные приговоры подсознательно вызывали у миссисМилвуд неприятие. Джонатан Котлак, ответственный за окончательный подбор жюрисо стороны истицы, давно уже исключил ее имя из списка желательных присяжных.