Но мне никто не ответил, и я продолжал смотреть, как густеет внизу дым, и как вскоре среди разлапистых елей засверкали языки пламени, поднимающегося до самых макушек.

Надеюсь, поблизости нет никаких селений. Иначе безукоризненная репутация школы, о которой так беспокоился Эреб, может здорово пострадать.

С этой мыслью я злорадно усмехнулся, как последняя сволочь.

Глава 5. Гори, гори, моя звезда

Файер-шоу я наблюдал часа два. Ветер разогнал огонь по склону, и теперь всю долину заволокло густым дымом.

А потом кто-то загромыхал запорами с той стороны моей темницы, и дверь распахнулась.

На пороге стоял Эреб собственной персоной. Из-за его плеча выглядывала Лилит — с отсутствующим каменным лицом и блестящими, весело искрящимися глазами.

— Что ты натворил?! — угрожающе выкрикнул старик, и от гнева ему даже рот перекосило.

— А что я натворил? — спокойно спросил я, приподнимаясь со своей надгробной плиты. — Вроде неплохо справился с поставленной задачей. Здесь нужно было не свалиться и не околеть от холода, и я, как умел, решил обе эти проблемы. Правда, умений у меня еще не очень много, поэтому пришлось извращаться — но ведь ты мудрый учитель и знал, что у меня не так уж много начертательного опыта. Почему же ты сердишься? — вопросительно приподнял я брови, глядя в упор старику в лицо. — Или я как-то не так понял цель своего заключения?..

— Немедленно покинь карцер! — приказал мне Эреб.

— С удовольствием, — отозвался я. И, прихрамывая, выбрался из своей тюрьмы.

— Ты — не ученик... — пробормотал старик, поднимая руку. Из его ладони медленно вырос маленький черный смерч. Воронка вытянулась, и начала поглощать мой парящий в воздухе лавовый символ. — ... не ученик, а ходячее проклятье! За полдня в исправительной комнате ты не то что не исправился и не осознал своей вины, ты спалил Долину Гремучих Камней, разрушил покой и порядок школы и заставил нарушить правила опытного наставника!

Лилит поджала губы и опустила глаза.

— Да-да! — обернулся на нее Эреб. — Я знаю, что ты дала ему Убийцу Теней!

— Я дала ему нож, потому что неопытному начертателю не выйти живым из карцера третьего уровня, — проговорила она.

— Да? Тогда кто этот наглец, что стоит передо мной? — мрачно спросил старик.

Тем временем ручей лавы прекратил свое существование. И смерч Эреба продвинулся к моей плите.

— Прав был шаман... — проговорил он. — этот пришлый уродует все, к чему прикасается. Деградация, разрушение, дисбаланс и хаос — вот что ты несешь на себе, и чем заражаешь других.

Я вспылил.

— Когда ты меня отправлял сюда, ты знал, что у меня нет хороших навыков...

— Смирения у тебя нет, а не навыков! — рявкнул на меня Эреб. — Смирения, дитя мое! Ты должен был не разрушать долину, не городить чудовищные конструкции из мемориальных плит — а в скромности и послушании ждать...

— ...смерти? — закончил я фразу за него.

— Освобождения! — гневно сверкнул на меня глазами Эреб.

Так вот оно что? Это была такая кривая попытка перевоспитать меня?

Кипящая злость в моей душе как-то сразу приостыла. А то во время всех этих злоключений у меня вдруг возникло паршивое ощущение, будто старик в самом деле желал моей смерти. Чушь, конечно — ведь Эреб — друг Януса, и выгоды ему от такого фортеля никакой. Но животная часть человеческого естества живет не логическими доводами и доказательствами, а инстинктами. И эти самые инстинкты в карцере просто криком кричали, что происходящее со мной вовсе не наказание, а какая-то медленная, издевательская казнь.

Весьма специфическое, однако, видение воспитательного процесса у старика. Шоковый метод.

Я развел руками и уже спокойней сказал:

— Прости, но вот это точно не мое. Я не умею ни смиренно ждать, ни скромно стоять. И, вероятно, это единственная причина по которой я до сих пор жив...

Стоя на ровном полу школьного коридора и наблюдая, как старик наводит порядок в душегубке, я вдруг подумал, что вообще-то еще совсем недавно, хотя по ощущениям сто лет назад, в мою бытность на земле с непогрешимыми законами физики и интернетом, я вообще-то вполне умел непритязательно стоять на краешке и чего-то там ждать. Повышения, премии. У моря погоды. Неспешными методичными усилиями, не слишком нарушающими мой комфортный уклад и привычки, улучшать свое положение. Так, чтобы двигаться — но не слишком. Достигать, но не рисковать. Жить плавно, без резких движений.

И лишь очутившись здесь, я научился действовать — здесь и сейчас, напрягая все свои жилы и не боясь надорваться.

— Нужно немедленно собрать старшую группу и вместе с наставником Тео отправить на склон, чтобы остановить пожар, — заявил Эреб, вернувшись из карцера. — А еще...

Договорить он не успел. Из глубин коридора послышались грохочущие звуки, и через мгновение мы увидели небольшую группу людей, мчащихся к нам на всех парах. Впереди всех, придерживая полы развевающейся мантии, несся крупный мужчина лет пятидесяти — по всей видимости, еще один наставник.

— Великий учитель! Великий учитель!.. — еще не добежав, начал он. — Беда!..

Эреб с какой-то надменной яростью вскинул голову, точно собирался вступить в неравный бой с убийственным драконом.

— Что случилось, наставник Тео?

— Старейшины из Сосновки! Они прибыли в полном составе в ваш приемный зал! И требуют вас!

— Скажите, мы немедленно подавим пожар на южном склоне и оплатим рабочие потери лесорубам.

— Они... они не знают про пожар, — тяжело перевел дыхание грузный бегун. Сначала он почтительно склонился перед Эребом, а потом просто сложился пополам, упираясь руками в колени и шумно дыша. — С их стороны склона его не видно, и ветер дует с севера...

— Тогда в чем дело? — железными нотками прозвенел голос старика.

— Чудовище... Они говорят, к ним в деревню прибежал отвратительный монстр... И покусал их собак!

Брови Эреба поползли на лоб.

— Прибежал... кто?..

— Мелкий монстр! Старейшины грозятся подать жалобу и требуют немедленно избавить их... от чудовища. Охотники изолировали пострадавших псов — хотят знать, можно ли их вылечить, или придется уничтожить. Собаки мол рабочие, опытные...

— И где этот монстр сейчас?

— Носится по деревне за курами! Люди попрятались по домам. Монстр-то мелкий. Говорят, размером с кошку, на двух ногах, со здоровенной зубастой пастью,