окружили большое стадо коз, особи в нем более крупные и менее дикие, чем те, что водятся в гористой части острова, где жил губернатор. Но их упустили, и козы ускользнули по обрывистому берегу, так что, вместо того чтобы поймать сотню, что при осторожном поведении было возможно, ловцы вернулись наутро только с шестнадцатью крупными животными; а видели они их более тысячи. Если какое-нибудь судно вернется на этот остров, то лучше всего доставить людей и собак в эту часть острова и отправлять туда шлюпку каждые двадцать четыре часа; этого будет достаточно, чтобы обеспечить продовольствием многочисленную команду. И, вне всякого сомнения, они найдут здесь сотни животных с меткой г. Селькирка на ухе.

12 февраля. Утром мы перешили последние паруса, подняли оставшуюся заготовленную древесину и закончили пополнять корабельные бочки. Люди вернулись на борт и завершили подготовку к отплытию.

* * *

Остров Хуан-Фернандес своими очертаниями походит на треугольник с периметром примерно двенадцать лье. Юго-западное побережье издалека представляется самым протяженным, перед ним возвышается маленький остров длиной около мили, с несколькими рифами, выступающими из воды. От этого побережья начинается цепь высоких гор, протягивающаяся с юго-запада на северо-восток острова. Узкая западная оконечность кажется единственной плоской равниной в этой местности. В тени очень высокого северо-восточного побережья есть две бухты, в которые заходят все корабли. Лучшая бухта расположена ближе к середине побережья, ее можно издалека распознать по горе, высящейся над плато и расположенной точно над этой бухтой. Бросать якорь надо как можно ближе к берегу, чем ближе, тем лучше. Лучший путь вдоль побережья бухты – по левому борту, как можно ближе к берегу. Как только окажешься в бухте, ошибиться невозможно. Другая бухта отчетливо видна на севере, но она не настолько хороша для пополнения запасов древесины, воды и для спуска на берег и не настолько надежна, чтобы бросить якорь. В бухте, где мы останавливались, достаточно леса и питьевой воды: лучшая вода находится в маленькой бухточке на расстоянии мушкетного выстрела к востоку от уже описанного мной места. Можно бросить якорь в миле или на расстоянии полета стрелы от берега, поскольку кругом глубина, а берег безопасный, если не считать хорошо заметных издалека рифов. Бухта, в которой мы бросили якорь, открыта почти на половину компаса. Видимая земля на самом востоке ориентирована на юго-восток, примерно в полутора милях на самом северо-западе острова есть хорошее место в бухте нашей стоянки, ориентированное на запад-северо-запад. Мы были примерно в миле от берега, глубина составляла сорок пять морских саженей, дно ясное, песчаное. Мы собирались подойти к суше для новой стоянки, но г. Селькирк нас уведомил, что февраль – самый мягкий месяц в году и что зимой и летом все время, что он здесь был, редко наблюдался ветер с моря, а только легкие бризы, не длившиеся более двух часов, так что море не успевало разволноваться. Но он нас предупредил и о ветре с суши, который может дуть очень сильно. Вода повсюду глубокая, и, если понадобится, можно подвести корабль близко к берегу. Ветер дует над сушей, сильнее всего на побережье, из-за этого море не волнуется. Ночью он, очевидно, успокаивается; время от времени только отдельный порыв долетает с высокогорий.

Рядом со скалами водится очень хорошая рыба разных видов, под камнями – самые большие лангусты, их легко поймать; также морские коньки, мероу и такое изобилие другой рыбы, что я никогда ничего подобного не видел, разве что в лучший рыболовецкий сезон у Ньюфаундленда. Перечное дерево, лучшая древесина для плотницких работ, в изобилии произрастает на этом побережье. Ее легко колоть, когда она немного подсохнет. Мы срубили самые высокие и прямые деревья. Капустная пальма произрастает в изобилии примерно в трех милях вглубь леса, и капуста очень хороша; большая часть деревьев находится на ближайших невысоких холмах. В первой долине в низинках мы нашли листья репы и кресс-салата, что подправило наших людей и излечило их от цинги. Репа, говорит нам г. Селькирк, хороша во время наших летних месяцев, то есть когда здесь зима. Но, поскольку стоит осень, она вся пошла на семена, и мы могли воспользоваться только листьями. Почва черная и рыхлая, скалы – рухляки, так что надо быть осторожным: опасно карабкаться по холмам в поисках капусты. Более того, здесь много отверстий, выдолбленных огромными птицами, походящими на тупиков. Человек может вывихнуть или сломать ногу, если горная порода неожиданно обрушится. Г. Селькирк мне говорит, что он видел здесь снег и лед в июле, но весной (то есть в сентябре, октябре и ноябре по-здешнему) климат очень приятен. Есть много лекарственных трав, петрушка, портулак, также трава с берегов водоемов, окуривания (ингаляции) с которой, проводимые нашими хирургами, оказались весьма полезными. Она чем-то походит на ромашку, ее тонкое благоухание напоминает мелиссу, но с более сильным и укрепляющим ароматом. Она в изобилии произрастает рядом с берегом. Мы набирали ее большими охапками, которые, прежде чем послать на борт, высушили, а потом делили каждое утро на части и размещали в палатках для ароматизации, что сильно помогло быстрому выздоровлению больных, из которых никто не умер, за исключением двух с «Герцогини»; их звали Эдвард Уилт и Кристофер Уильямс.

* * *

Г. Селькирк говорит мне, что в ноябре тюлени выходят на берег для размножения и устраиваются в низинах. Скопление животных так велико, что их тела образуют непреодолимый барьер. Если бросить камень, то эти упрямые животные и не думают бежать, но устремляются на незваного гостя, подобно бешеному псу, даже если ты вооружен палкой. В это время года опасно к ним приближаться, но в любое другое время они уступают человеку путь; если бы они этого не делали, было бы невозможно причалить к берегу, так как они занимают все побережье, образуя плотную полосу шириной более полумили по всей бухте. Когда мы прибыли, они постоянно кричали, день и ночь, блея, как овцы, воя, как собаки или волки, издавая отвратительные шумы разного рода. Их слышно еще с корабля за милю от берега. Мех у них самый тонкий из всех, что я когда-либо видел, он лучше меха нашей выдры. Есть еще одно странное создание на этом острове – морской лев[41]. Губернатор говорит мне, что видел особей более двадцати футов в длину, в обхвате еще больше, весом не меньше двух тонн. Я видел несколько этих созданий, но ни одного упомянутых размеров. Многие в длину более шестнадцати