следователю Панфилову. Узнать, что тот планирует по делу Элькиного супруга. Но узнать не успел. Евгений после приветствия обрадовал очередной позитивной новостью.

— О! Очень хорошо, что заехал, я тебе как раз звонить собирался. Страшную весть принес я в твой дом, Матвей. Зови детей.

— Что еще?

— Велено срочно возбуждаться по Китаеву. Вези все, что наработали. Как я понимаю, там глухо.

— Пока да… Биллинг жду. А чего это вдруг так быстро?

— Так личность непростая. Оппозиция, мать его. У него вроде сестрица есть?

— Да. А что?

— Привози завтра ко мне. Закроем на пару суток.

Это была действительно плохая новость.

— Она здесь при чем?

— Ну ты дал! — дыхнул Панфилов легким перегаром и потянулся за сигаретой, нарушая приказы о недопустимости курения на рабочем месте. — Кто последний человека видел, тот главный подозреваемый. Закон Ома.

— Она не видела его, просто созванивались!

— Да какая разница?! Шеф намекнул, что по-любому в сводку кого-то дать надо, чтоб народ успокоить.

— Нужны основания!

— Найдем… На обыск съезди, постановление — без проблем. Ничего, посидит пару дней — не растает. А может, и признается. Камера — она способствует очищению организма от шлаков, гы-гы-гы…

Матвей представил Татьяну на нарах в изоляторе. Совсем не сочеталось. И главное — что он ей скажет? «Ты извини, это формальность». Ни хрена себе формальность! Мало того что единственно близкого человека не ищут, так еще и саму в камеру. И сети тут же подхватят. Ага, нет дыма без огня! Посадили — значит, есть за что. И никто в тонкости процесса вдаваться не будет. До конца жизни не отмоешься.

И со следаком не повезло. Именно Панфилу дело возбуждать поручили. А он из категории невменяек. Есть нормальные в СК мужики, но с этим только бухать хорошо, но работать… Закон Ома, блин.

— Погоди, Жень… Для кого-то и два дня в изоляторе, как десятка на зоне.

— Давай без чистоплюйства. Привози. Можешь прямо с адвокатом. Потом на обыск.

Матвей, поняв, что спорить бесполезно, вернулся в «Солярис». Вопрос про Элькиного мужа не задал. Забыл. Сейчас его это волновало, как зарплата президента.

Н-да… Ситуация. Даже если послать Панфила подальше, он не успокоится. Позвонит Хрому, тот подключит Гуляя. (Ну что за люди! Одни кликухи позорные!) Матвей представил, как приедет к Татьяне, пригласит к следователю. И что потом? А всё. Конец фильма. Без амнистии.

У нее никого не было. Это вдохновляло. На что? Да какая разница?! Но одна лучше, чем с кем-то. При последней встрече он заметил интерес в ее взгляде. Не служебный интерес. Это чувствуется на клеточном уровне. Она оценивала его.

Его тянуло к ней, как говорил герой популярной советской мелодрамы. Хотелось оберегать, защищать, провожать, встречать, жарить для нее шашлыки и готовить ужин. Безо всяких условий. Чушь, что люди начинают испытывать друг к другу чувства за что-то хорошее. Вот не нравится женщина мужчине, а потом она бабушке место уступила у мусорного бачка — и сразу понравилась. Или собачку бродячую приютила. И всё — любовь до гроба. Это для кино хорошо. А по жизни — либо сразу, либо никогда. Да, потом наступает прозрение, судебные разборки и удары ножом… А пока — вот она! Безо всяких условий. Заражение. У него — сразу. Заразился. У нее? Вопрос. Он все-таки не случайный попутчик из бара, а человек государственный, при исполнении. И это всяко накладывает отпечаток на поведение. Они даже не перешли на «ты».

В отделе было несколько мужиков, связавших свою жизнь с потерпевшими, свидетелями и даже подозреваемыми. И ранее судимыми. И вполне счастливы. Потому что любят не за что-то. А просто любят. Тоже заразились.

Матвей совершенно искренне не хотел такого сюжетного поворота для Татьяны. И не потому, что это грозило плевком в его физиономию или пощечиной с оттяжечкой. Просто не хотел. Самое странное, что они даже не «поресторанились», не говоря обо всем остальном. И ее наверняка интересует только судьба брата, а не помыслы какого-то мента. Хоть и висящего на Доске почета.

Что делать? Пошла борьба разума с чувством. И там, и там были аргументы. Но в конце концов с подавляющим перевесом победили чувства.

А значит, надо до завтра найти Китаева. Или его убийцу. Или хотя бы подозреваемого. И предоставить его Панфилову.

…Но где-то там, глубоко в подсознании скреблась истинная причина. Это надо не Франции, это надо тебе. Отличный шанс стать героем в ее глазах… Которого она ждет.

Бердяев достал мобильник и набрал номер.

— Степа. Давай встретимся.

Глава четвертая

Встретились. Дома у того самого дважды судимого. По фамилии Трефилов, по кличке Треф. Полтинник годков за душой, девять из которых на строгом режиме. С месячными каникулами между ходками. Обитал на другом конце города. Он отказался встречаться на стороне. То ли из-за здоровья, то ли настроения не было. Скорее, первое — огромная лимфома украшала череп за ухом, напоминая о скором завершении жизненного пути. Матвей его не знал, он не информационный центр, чтобы знать всех местных уголовников. Степан же познакомился с ним случайно, работая над материалом по реабилитации освободившихся. Помог решить какую-то житейскую проблему. Сидел Треф по статьям авторитетным — первый раз за мошенничество, второй за разбой. Напал с липовым автоматом на круглосуточную аптеку. Но был пойман случайно оказавшимся там гибэдэдэшником, покупавшим настойку боярышника для своей больной бабки. В итоге семь лет в северных широтах. Из положительных жизненных итогов — дочь от случайной знакомой и реакция Вассермана. Дочку любит как единственного родного человека. Поэтому готов на все. У дочки проблема. Взяла хату в ипотеку, да силенок не рассчитала.

Вообще-то идея с псевдоразоблачением не так проста, как казалось бы обывателю. Любая нестыковка — и вместо алмазовской премии пара статей в активе. А изучать улики будут под микроскопом. Не столько следствие и суд, сколько мировая общественность. Ибо первое, что приходит в голову либерально настроенному гражданину, — ага, нашли крайнего, а истинный убийца гуляет. И это пугало. Но Матвей решил хотя бы навскидку представить сдачу в плен Трефилова и, если дебет с кредитом не сойдется, плюнуть на затею, пожертвовав внезапно возникшим «приязненным» отношением к Тане. Татьяне Борисовне.

Беседовали на прокуренной кухне, двери которой украшала свистнутая где-то табличка с гербом: «Представительство Ямало-Ненецкого автономного округа в Новоордынске». Трефилов предлагал простой и банальный до тошноты сценарий. Следил за «Китайским городовым», один из роликов зацепил за живое. Решил отомстить. Бросил в почтовый ящик Китаева записку, мол, есть серьезная инфа на одного из