суд передавать, а сам знаешь, какая там практика. Нет трупа — не установить причину смерти. Адвокат заявит, что, может, Китаев от страха умер, а не от заточки. Которой, кстати, тоже нет. Поэтому давайте труп ищите, иначе соскочит Трефилов. Особенно если в отказ пойдет.

Не пойдет. Не успеет. Но в словах Панфилова имелся резон. Действительно, судебная практика отдавала шизофренией. Но здесь он уже ничем не мог помочь. Никакими лекарствами.

— Хорошо, будем искать. С МЧС свяжемся, пусть водолазов отряжают. Может, и найдут. Пока.

Вечером позвонила Татьяна. Она успокоилась и неожиданно предложила встретиться в кафе. У Матвея заколотило сердце, чего не случалось с ним ни разу со времен Екатерины Великой, как он называл Катьку.

Через полчаса он уже ждал ее за столиком. Татьяна была в строгом костюме мрачных тонов, без макияжа и с убранными в тугой пучок волосами, что говорило о трагичности момента. Заказала только черный кофе без сахара. А какой же еще? Не с молоком же? Не та ситуация. Поинтересовалась, как поживает раненое плечо. Матвей небрежно ответил, что кость не задета.

— Это похоже на Толю. Я имею в виду — поехать на встречу с незнакомым… Он смелым был, — предалась воспоминаниям Татьяна. — Когда родители погибли, сразу повзрослел, сказал — теперь он за семью отвечает. Никогда ни за кем не прятался, все сам решал. Он и здесь никого не боялся. Ты же видел его сюжеты. Не каждый такое выложит.

— Да, парень без тормозов. В хорошем смысле.

— Матвей, — Татьяна сняла очки и положила их рядом с кофе, — помнишь его последний сюжет?

— Примерно. И что?

— Толя обещал в следующем видео поджарить очень серьезных людей. А он никогда не бросал слов на ветер. Значит, имел на руках компромат. И люди могли…

— Убить?

— Да… А потом договориться с этим чокнутым, чтобы взял на себя… Или действительно убил. Я не верю ему.

Матвей примерно угадал, о чем будет разговор. Да, стадия отрицания налицо. Очень многие родственники потерпевших не верят признаниям убийц. Ищут второе дно.

— Тань, — как можно спокойней ответил он, — в таком случае он бы показал, где труп. Чтоб уж совсем никаких сомнений. А он действительно мог забыть, такое бывает… И других улик полно. Часы, записка, волосы… И потом… Серьезные люди никогда бы не связались с таким несерьезным типом. Да и кого сейчас можно удивить компроматом, согласись. Я не верю в теорию заговора.

— А если этот журналист заодно с ними? — не успокаивалась Татьяна.

— Нестеров? Вряд ли… Я его по школе знаю. Трусоват для таких вариантов. Если б Толю хотели убрать, его бы просто застрелили в подъезде. Или в машине.

Она немного помолчала, потом снова взялась за старое.

— Я все равно не успокоюсь… Пока не увижу его… тело…

Татьяна не стала говорить слово «труп».

Как же она чертовски хороша. Ух! Но сейчас не время для грязных намеков. Только для чистых.

— Я тоже, — он посмотрел ей в глаза. — Может, что-нибудь кроме кофе? Салатик там, пирожное…

— Закажи коньяка…

Глава шестая

Удивительное дело, но кандидат в губернаторы славного города Новоордынска Илья Викторович Алмазов сдержал свое алмазное слово. В рамках ли избирательной кампании или просто из добрых чувств, но премию за поимку убийцы Китаева отслюнявил. В торжественной обстановке при стечении карманных и честных СМИ вручил конверт бдительному журналисту Нестерову. Потом, как водится, небольшой, но пафосный брифинг с обещанием поджечь землю у преступного элемента в случае занятия поста.

Степа так же честно заслал долю дочке Трефилова. Тот еще до посадки оставил ее телефон. Дочка, девица потасканного вида, не сказала ни слова, просто взяла деньги и уехала на прокатном самокате, коими был захламлен весь город.

Матвей от доли, как и договаривались, отказался, ему было нужно другое. И другого он добился. Они встречались с Татьяной каждый день и даже отужинали в хорошем ресторане, испив напитков из семейства шампанских. И, разумеется, не из деловых соображений. По крайней мере, она не швырнула ему в лицо букет со словами: «Да что ты себя позволяешь в такую тяжелую годину?! Лишь бы шары подкатить!»

До совместного ночлега пока дело не дошло, но Матвей не торопил события. Все их разговоры пока сводились к теме «Знаете, каким он парнем был?». Либо о жизни Тани в детдоме и героические байки Бердяева. «Помню, освобождали мы заложников…»

Красиво врать он умел. Как-то она спросила про семью. Мотя заверил, что никогда женат не был, детей нет и сердце его свободно, как никогда. «Я про другую семью… Отец, мама». Тут скрывать нечего — мама живет на родине, отец в Питере с новой женой. Иногда звонит. Сестер, братьев нет. Может, и есть, но он не знает, батя не докладывал. От покойной бабки по отцовской линии в Новоордынске осталась однушка, в которой Матвей и обитает.

Информация Нестерова подтвердилась — у нее никого не было. Сама призналась, без дознания и пыток. В минуту лирики. Он ответил взаимностью — тоже никого постоянного нет. А переменные не стоят внимания. И вообще на подобные вопросы есть универсальный ответ: не важно, что было до, важно, что будет после.

Все шло отлично. И на службе тоже. Сейчас он вместе с майором Хромом ехал в Главк на представление. Не цирковое. А на должность. Шеф принял решение и представит Матвея в качестве своего преемника. После такого-то подвига. Голыми руками, рискуя жизнью, взял опасного убийцу! Все местные сети гудят. Особенно «Мордокнига». Пресса, ти-ви… Полный фарш. Звонила мама, сказала, что гордится Мотей, раструбила всем знакомым про подвиг.

Опасный убийца, как и Алмазов, тоже сдержал слово. Спустя три недели после задержания преставился в камере по причине тяжелой болезни и был погребен властями за госсчет, ибо никто из родни на тело не претендовал. Даже родная дочь, ради которой он все это и затеял.

И единственная мелочь отвлекала Матвея от приятных мыслей. То, что Китаев до сих пор не найден. И настоящий убийца где-то гуляет. И, видимо, тихо радуется от такого нежданного поворота событий. Ведь его теперь никто не станет ловить.

Начальник криминальной полиции города Лопырев Аркадий Михайлович, офицер старой закалки, с ментовскими понятиями и верой в добро, принял дорогих гостей как-то прохладно для такого важного момента. Обычно он произносил торжественную речь, обильно приправленную пафосными штампами. Сегодня все скромно: «Здравствуйте, проходите, докладывайте».

Майор Хром доложил. Так и так, опытнейший оперативник, пять лет на одном месте, отличные показатели, и