Вообще-то бедный зэк едва передвигался по причине тяжести диагноза, и каждый шаг давался с трудом. Футболка с портретом Че Гевары висела на нем, словно на огородном пугале. Поэтому красочной погони не получится. Он отошел на пару метров от подъезда, остановился, чтобы прикурить.

— Вот он! — кивнул Матвей сидящему рядом Панфилову. — Как мы вовремя!

Обернулся назад, к Татьяне.

— Таня, не выходи из машины!

Не дождавшись ответа, выскочил из «Соляриса» и бросился к уголовнику, на ходу доставая пистолет.

— Трефилов! Стоять! Полиция!

В реальных, не постановочных условиях Матвей таким образом, конечно же, не поступил бы. Подошли бы тихо, аки большие мыши, и, нанеся расслабляющий удар в подколенный сгиб, спокойно бы уложили на травку и съели. Но сегодня есть благодарные зрители. Зрительницы… Зрительница.

Следом за Матвеем выскочил и Панфилов, а из оставленного за углом в засаде УАЗа — остальные члены группы захвата.

Трефилов на крик нехотя обернулся с видом короля, потревоженного глупым слугой. Кто там еще? Оценив ситуацию, попытался бежать, если это можно назвать бегом. Сделал три шага и поник. Но не сдался. Выбросил окурок, достал выкидуху и изящным движением обнажил лезвие.

— Не подходи, мент… Попишу…

Вышло не очень убедительно. Все-таки курсы актерского мастерства Треф не заканчивал, хотя и имел ходку за мошенничество.

Матвей затормозил, не опуская руку с пистолетом.

— Не дури.

Подбежали Гуляй и остальные. Татьяна, несмотря на предупреждение, вышла из «Соляриса», но к группе захвата не приближалась. Тут же набежали тик-токеры со смартфонами наперевес.

Один из постовых передернул затвор автомата, ловко замаскировав вредные выбросы организма в атмосферу, возникшие от неожиданного понимания ситуации.

— Не стрелять! — лихо скомандовал Бердяев. — Вова, Володенька… Спокойно… Положи нож. А я положу пистолет. И мы просто поговорим.

— Хер тебе, мусорня позорная! Кишки выпущу! Не возьмешь, слякоть!

Уже лучше. Гораздо лучше. Верю!

— Ладно, Вова… Ты сам этого хотел.

Матвей сунул пистолет Гуляеву, скинул на траву пиджак, оставшись в бежевой рубашке и легком бронике. Специально надел светлую. Чистое кино!

— Не вмешиваться! Сам!

И занял стойку скорпиона из арсенала боевиков видеосалонов 90-х. Трефилов не занимал. Просто выставил перед собой тощую руку с выкидухой. Для начала, согласно утвержденному накануне плану, ее предстояло выбить вандаммовским ударом ноги с разворота. Да не тут-то. То ли инстинкт у зэка сработал, то ли удар выглядел слишком показательным, то ли просто сказалась профнепригодность героя. В любом случае — он промазал, сам едва устояв на ногах и чуть не загремев на газон.

Гуляев, не опуская пистолет, отреагировал вяло, лениво зевнув.

— Да давай завалим… Имеем же право.

— Живьем возьму!

Схватка продолжилась. Скорпион уступил место богомолу. Но и второй удар пришелся в пустоту. Зэк то ли забыл сценарий, то ли вошел в роль. И сам выбросил руку с ножом вперед. Лезвие зацепило незащищенное плечо Бердяева, кровь обагрила рубаху.

Этого тоже не было прописано в сценарии. Чистая импровизация. Матвей вскрикнул от боли, но не отступил, понимая, что отступать некуда. Наконец с третьей попытки перехватил кисть соучастника и, прошептав: «Ты охерел?» — нанес расслабляющий удар в пах. Треф тут же и расслабился, осев на травушку. Выпустил нож и заплакал. Тоже не по сценарию.

Со стороны выглядело эффектно, практически «Кровавый спорт». Хотя такая же лажа. Зеваки, убрав смартфоны, захлопали в ладошки, а маленькая девчушка с розовым рюкзачком весело прокричала: «Добей козла расписного!»

Добивать Матвей не стал и наручники достал. Перевернул Трефилова лицом вниз и защелкнул их на тощих запястьях. Всё! Победа. Сдюжил!

…Татьяна лично перевязывала рану бинтом из полицейской аптечки. А Матвей героически улыбался, мол, пустяки, и не такое бывало.

Подошел Гуляй и вернул пистолет.

— Ну, Моть, ты дал… Уважуха…

В отделе Панфилов лично расколол задержанного. Исключительно методом убеждения. Треф для вида покривлялся в отказе, но потом благополучно признался, поведав заготовленную историю, слегка изменив детали. Мол, случайно поссорился с Китаевым в магазине, тот обозвал его козлом и пидером, нанеся кровную обиду. За такое только одно — смерть жуткая, лютая. Узнал, кто такой Китаев по жизни, кинул ему в почтовый ящик маляву, что есть интересная тема. Китаев по-лоховски повелся. В машине оскорбленный зэк зарезал бедолагу заточкой. Не больно. Чик — и тот уже на небесах. Труп вывез на каршеринговой тачке и выкинул в реку, чтобы менты не бросились на поиски убийцы, а искали бы без вести пропавшего. Там же утопил заточку. Место не помнит, ибо чертова болячка сказалась на и без того дырявой памяти. Все выглядело убедительно, особенно учитывая схожесть рисунка кроссовок Трефа со следами, найденными на месте происшествия.

Матвей, вернувшись из травматологического пункта с зашитой раной, намекнул следователю, что неплохо бы возбудить еще и статейку за сопротивление представителю власти, что и было сделано.

Майор Хром, выслушав доклад подчиненных, как всегда, ограничился одним словом, произнесенным с восторгом и чувством глубокого удовлетворения. А значит, и премия не за горами.

Панфилов после допроса отправил убийцу в изолятор, на завтра назначил проверку показаний на месте, дабы закрепить успех. На обыск к Китаеву поехал Гуляев и без проблем отыскал трефиловскую записку в столе. Теперь все сомнения в виновности злодея отпали, и можно смело праздновать победу, что и было сделано путем распития благородных напитков из семейства коньячных.

Татьяна приняла известие о гибели брата стоически, опять-таки сказалось детдомовское прошлое. Не рыдала, не заламывала руки и не посылала Трефилову проклятия. Попросила рюмку коньяка и уехала к себе, оставив ключи от квартиры брата следователю. Матвей благоразумно не звонил ей, понимая, что она в шоке и лучше какое-то время человека не беспокоить.

Утром после проведения «уличной» Панфилов набрал Мотю и поделился сомнениями. Дескать, не сходится дебет с кредитом.

— Трефилов сказал, что Китаев в агонии у него волосы вырвал, а на осмотре никаких волос не нашли.

— Так потому что не искали, — спокойно отреагировал герой, — тачку формально осмотрели. Какие проблемы? Пусть еще раз осмотрят, с пристрастием. Уверен, все найдется.

Конечно найдется. Волосы уже в салоне. Вместе со слюнями чудовища.

— А записка? Не проще ли через мессенджер или через сети?

— Я не узнаю тебя, бро Евген! Это же засветка! И потом, откуда этот черт засиженный слышал про мессенджер? Он и слов-то таких не знает. Не парься. Он показал, где тачка стояла?

— Да.

— Пальцы на часах его?

— Его.

— Так что ж тебе надо, собака? Предъявляй обвинение, хороняка! Там улик на пятерых хватит!

— Главной не хватает — трупа… Мне ж дело в