— Винсент Гиганте

ЕЛЕНА

— Мерси, — мама поморщилась, когда я только что объяснила сюжет ее романа о книжном клубе. — Я даже не чувствую себя ужасно, что не читала эту книгу.

Она не читала ни одну из них — но я читала.

— Хорошо, мне пора, — сказала она, одной рукой надевая каблуки, а другой серьги. — Твой отец и Бенито ушли, а Доминик в подвале. Ох, и помоги своей сестре выбрать начинку ее торта. Твоя тетя Лиза должна узнать сегодня. Пожалуйста, Елена!

Я вздохнула и слезла с кровати родителей.

— Уезжаю! — голос мамы донесся из комнаты.

Я услышала слабое «наконец-то» от бабушки, когда она проходила мимо двери со своей служанкой Габриэллой. Она отправилась на свою дневную прогулку или, что более вероятно, посидеть в патио пять минут дыша свежим воздухом и сплетничая.

Пару мгновений спустя я толкнула дверь кухни и открыла ее. Адриана сидела на островке, скрестив ноги, и перед ней стояли две тарелки с тортом. Ее локти лежали на коленях, а кулаки были прижаты к подбородку, хотя на ней было только желтое бикини в горошек.

— Что за начинки? — спросила я, подходя и становясь перед островком.

Единственным источником света в комнате было солнце, отражавшееся в оконном стекле.

— Розовое шампанское и сочный лимон.

Она сказала это так, будто варианты были действительно вкусным мусором и гнилым абрикосом. Она планировала тянуть это так долго, как только сможет. Просить сестру принять решение было все равно что просить ее написать уравнение для путешествия во времени.

Я попробовала и тот и другой, зачерпнув немного пальцами.

— Определенно лимон, — сказала я, открывая шкафчик, где находились чашки.

Обычно по вторникам у меня не было танцев, но с приближением концерта репетиции были каждый день. Мои бедра горели, когда я встала на цыпочки, чтобы достать чашку с верхней полки. Бенито и другие мои двоюродные братья были выше ростом, но они всегда брали чашки с нижней полки, чтобы позлить девочек в семье.

— Я склонялась к розовому шампанскому. — простонала Адриана.

— Тогда розовое шампанское, — сказала я, наполняя свою чашку водой из холодильника.

Она покачала головой.

— Нет, теперь это кажется неправильным.

— Тогда лимон.

— И это тоже кажется неправильным.

Я вздохнула. Моя сестра могла довести святого до проклятия. Я прислонилась к холодильнику и посмотрела на нее поверх своей чашки.

— Почему ты в купальнике?

— Я направлялась к бассейну, но мама остановила меня и сказала, что я не могу выйти из кухни, пока не приму решение.

После минутного раздумья на моих губах появилась улыбка.

— Мама ушла.

Взгляд Адрианы, теплый и полный надежды, оторвался от тарелок.

Час спустя, когда начинка торта все еще не была выбрана, Don’t Stop Believin, играло на радио у бассейна. Солнце было жарким, искрясь от голубой воды, когда моя голова появилась из-под нее. Прохладная жидкость стекала по моим плечам, когда я пробиралась к сестре, которая была в темных очках и неподвижно лежала на матрасе. Она была дивой в бассейне. Другими словами: скучной. Я ущипнула ее.

Она поднялась, шипя, сняла темные очки и откинула темные волосы с лица.

— Не знаю, почему ты не можешь просто позволить мне… — она замолчала.

Бассейн располагался сбоку от дома, открывая вид на главные ворота. Я проследила за ее взглядом и увидела грузовик по уходу за газоном, едущий по дороге. О нет. Прежде чем я успела сказать хоть слово, она вылезла из бассейна.

— Адриана, не надо. — предупредила я.

Мой желудок скрутило. Я не была уверена, как она могла видеться с Райаном так долго, чтобы отец не узнал. Она сфальсифицировала свое расписание занятий, выделив дополнительное время, которое могла бы провести с ним, но видеться с ним дома было слишком рискованно.

Она повернулась ко мне, ее взгляд был мягким и умоляющим.

— Я просто хочу поговорить с ним.

— И что сказать? Что ты все еще выходишь замуж через три недели?

— И кто в этом виноват? — огрызнулась она.

Ауч.

Она никогда не была так резка со мной. Возможно, в последнее время мы мало разговаривали — потому что о чем мы будем говорить? О ее свадьбе? Но она никогда не была враждебна по отношению ко мне.

— Я не сделала ничего такого, чего не сделала бы ты, — сказала я ей.

— Я знаю. Мне просто необходимо с ним поговорить. Ты хотела бы поговорить с… — она взглянула на кольцо на моем пальце под водой. — … С ним, если могла бы, не так ли?

Стала бы я? Я не знала. Возможно, именно по этой причине чувство вины ощущалось как тяжелый груз, который я ношу с собой каждый день. Все это бессмысленно. Это даже не из-за любви. И я была единственной, кто выбралась оттуда живой.

— Камеры, — предупредила я ее.

Внизу была установлена система безопасности, на которую Доминику достаточно было взглянуть, чтобы увидеть, что происходит за пределами дома. Я глубоко вздохнула и попыталась не обращать внимания на беспокойство, бурлящее в моих венах.

— Гостиная. Поговори с ним там, чтобы ты могла увидеть, если кто-нибудь спустится вниз по дороге.

Садовник приходил по вторникам и пятницам ухаживать за газоном и чистить бассейн, чтобы грузовик не вызвал подозрений Доминика. Будем надеяться, что мой кузен был погружен в! Скайрим! как обычно, и не показывался наверху. К счастью, Бенито здесь не было, у него был более острый глаз.

Мой взгляд наткнулся на Райана, который стоял рядом со своим грузовиком и смотрел в нашу сторону. На нем даже не было футболки с надписью «Уход за газоном», а только джинсы и футболка. Я застонала. О чем, черт возьми, он думает?

Адриана просияла.

— Спасибо, Елена!

А потом она побежала к нему.

Когда я лежала на спине, раскинув руки, солнце согревало меня спереди, а холодная вода ласкала бока. Мои глаза закрылись. Интересно, каково было бы жить здесь без сестры? Как долго я буду плыть по коридорам, пока меня не постигнет та же участь, что и ее. Я задавалась вопросом, разрешит ли мне папа посещать занятия в этом семестре, хотя я была уверена, что сама все испортила.

Полгода назад меня отстранили от всех занятий по писательству и политике. Я была свободна от работы, от всех обязанностей, если бы захотела, но даже когда вода поддерживала меня, медленно поворачивая по кругу, я могла бы с таким же успехом утонуть. Тонуть в прошлой ошибке, которую я никогда не смогу исправить, но в которую я