с сизифовым трудом, как работы домашней хозяйки: день за днем она моет посуду, вытирает пыль, чинит белье, но на следующий день посуда будет опять грязная, комнаты — пыльные, белье — рваное… И так будет до самой смерти. Еда, сон, уборка… годы не устремляются вверх, к небу, а горизонтально стелются, как однообразные, серые полосы скатерти…»

Звучит немного ужасающе, правда? Но это реальность большинства женщин — вторая смена, когда ты и на работе поработала, и дома еще отпахала.

И она выматывает.

Помню, как, сидя в декрете (это когда я работала так же, как обычно, только еще с маленьким ребенком на руках), я почти заплакала от счастья, начав читать книгу Бриджид Шульте «Мне некогда!16».

Бриджид писала про то, как примерно чувствовала себя я:

— Однажды утром сын показал на мне прием тхэквондо, когда я пришла его разбудить. Он пнул меня так, что я пролила кофе на книги, стоявшие в его книжном шкафу. Я стала быстро вытирать страницы, чтобы они не слиплись и вся библиотека не пропала. Конечно, из-за этого я опоздала на работу и мои планы пошли прахом.

Был еще день, когда мой муж Том опять был за границей и я опоздала в школу на родительское собрание, на котором хотела обсудить с учителями, почему у нашего 10-летнего сына, который знает о Второй мировой войне больше, чем я когда-либо узнаю сама, настолько плохая успеваемость в пятом классе. Мне пришлось взять с собой нашу второклассницу в пижаме и тапочках, потому что она была больна и сидела дома. Во время встречи я нервно поглядывала на часы, поскольку мне нужно было срочно закончить тяжелый репортаж о студенте-выпускнике, которому отрубили голову в кафе.

А еще помню случай, когда работа так меня довела, что в ответ дочери, которая просто спросила меня, смогу ли я поехать с ней на экскурсию за город, я резко сказала: «Нет». Я заявила ей, что мы уже раньше ездили вместе и я не могу ездить с ней на каждую экскурсию. Ее большие серо-голубые глаза стали наполняться слезами. Мне перестало хватать воздуха. И я спросила себя: «А ты вспомнишь в конце своей жизни, какое у тебя было задание по работе в этот день? Да-да, то самое задание, которое ты сейчас считаешь таким срочным и важным. Или ты вспомнишь чудесный день на природе, проведенный с дочкой, которая мучится необъяснимыми болями в желудке, у которой и так отношения с другими детьми не очень складываются после того, как ее лучшая подруга переехала, и которая хочет больше времени проводить с тобой?» И мы поехали вместе.

Я провела с дочкой три часа на природе, иногда заглядывая в смартфон с чувством вины. А вернувшись домой и уложив ее спать, просидела еще четыре часа за работой.

Я пекла пирожные-валентинки до двух часов ночи, а потом до четырех утра писала статьи: все спали, ничто меня не отвлекало, и время не разлеталось на мелкие кусочки, давая мне возможность сконцентрироваться на работе. Я вспомнила, в каких условиях мне приходилось брать интервью: сидя на полу в коридоре детской стоматологии, в учительском туалете во время школьных праздников, в машине между уроками, на траве стадиона, быстро отключая микрофон на своем телефоне после каждого ответа, чтобы в трубке не были слышны крики на футбольной площадке.

Мой список дел никак не заканчивается. На протяжении двадцати лет я веду семейный бюджет. Корзина белья для стирки стала такой огромной, что можно без усилий сделать из нее бассейн для дочки.

На работе я вечно занята тем, что договариваюсь с другими родителями, кто повезет детей на балет или в музыкальный кружок. Дома я постоянно читаю электронную почту, пишу ответы, планирую интервью и готовлю материал для статей. Все время отвечаю: «Я сейчас!» Слышу, как моя дочка качает куклу и, подражая мне, говорит: «Дай мне еще минутку!» А потом она клеит мне на лоб желтые стикеры, пока я сижу за компьютером, чтобы напомнить, что я должна подняться к ней в комнату и рассказать сказку на ночь.

Мои коллеги из редакционного отдела могут рассказать о каждом дедлайне, который я сорвала. Мой сын Лайам однажды перечислил мне все школьные мероприятия и концерты, в которых он принимал участие и на которые я не пришла. Да что там говорить, если я даже нашему коту Максу не могу уделить ни минутки. Я спросила продавцов в зоомагазине, что нужно сделать, чтобы он перестал царапать когтями ковры. И знаете, что мне ответили?

— Он думает, что вы его мама. Он таким образом показывает вам, что ему нужно больше внимания, — сказала продавщица. — Неужели вы не можете найти время и играть с ним каждый день?

— Может быть, лучше просто облить его водой?

Ночью я часто просыпаюсь в панике по поводу тех вещей, которые мне нужно сделать или которые я не успела сделать. Я беспокоюсь, что на том свете я осозна́ю, что вся моя жизнь утонула в безумном потоке ежедневной рутины. Однажды моя сестра Клэр сказала, что в момент улыбки наш мозг выделяет какое-то вещество, которое помогает успокоиться. Я попробовала улыбаться. В четыре утра. В кровати. В темноте.

Это не помогло.

Помню, в одной из частей книги Бриджид пишет о том, как посреди такого дня, как она описала выше, они созвонились с мужем — он был в командировке (то ли в Ираке, то ли в Афганистане) как военный журналист. Она видела по скайпу, что он сидит в каске, потому что вокруг часто стреляли и взрывали. На заднем плане были руины города и военный лагерь. И она, сидя дома в США, вдруг почувствовала, что… страшно ему завидует! Ему не надо бежать в школу, созваниваться с родителями одноклассников, собирать одежду в бассейн детям на утро, готовить им еду и убирать за ними, стирать. И тогда ей стало по-настоящему страшно — завидовать человеку, который в буквальном смысле работает под бомбежками? Что-то здесь не так.

Тогда Бриджид начала исследование своего времени, и из этого получилась великолепная книга, в которой перечислены и причины того, что мы ничего не успеваем, и разница между временем мужчины и женщины, и что с этим делать, чтобы все-таки успеть самое главное: прожить жизнь.

Про разницу между мужским и женским временем Бриджид придумала такую метафору: женское время — это конфетти. Это мелкие отрывки, небольшие кусочки, урывки и пробежки до следующего пункта дел. Сесть и спокойно поработать несколько часов без того, чтобы кто-нибудь не дернул тебя: «Ма-а-а-ам, а где моя сумка на танцы?» — практически невозможно. Мужчины же чаще всего имеют невероятную роскошь просто работать. Им не звонят из школы, они не отвлекаются на сообщения чатов про домашку по английскому, их не спрашивают, где сумка / кукла / Та Самая Бумажка. Им не надо параллельно продумывать, что мы как семья дарим другу на день рождения в эту пятницу: ну что ты переживаешь, что-нибудь решим!

И к домашним делам мужчины относятся также спокойно: ну, уберем, ничего страшного!

Помню, как однажды я, измученная сизифовым трудом, сказала мужу, что все, посуда теперь его обязанность. Пусть ее и загружает, и раскладывает. Муж согласился, вообще не спорил. Я только потом поняла почему: он услышал «разбирай и складывай посудомойку, КОГДА СМОЖЕШЬ». Поэтому какое-то количество недель мы жили без чистых чашек. В конце концов он, конечно, разбирал посуду, и чашки были, но несколько дней я кипела и возмущалась, что чашек нет, а он никак не мог понять: «Че ты нервничаешь, вот, давай я тебе сейчас помою чашку. Тебе сколько — одну? И две вилки? На, ради бога, загружу я посудомойку, я же сказал. Просто не сейчас».

Эта история, конечно, не про то, какой у меня (или у читательниц) плохой муж. Муж у меня замечательный, я бы с ним иначе не жила 16 лет. Эта история скорее про то, что многие обязанности просто не видны