героя не оскорбляло, теперь ему даже нравилось быть как бы ребенком по сравнению с этим амбалом. Хотелось на время продлить самоощущение человека, только ищущего свой жизненный путь, вместо подступающего все ближе образа «отца семейства».

– Ты хоть ее любишь?

– Кого? – удивился Виктор.

– Да Валерию свою? Дети ведь, бывает, что и по случайности выходят, – улыбнулся физрук, взяв с полки сигареты, зажигалку и взглядом пригласил Виктора пройти с ним на кухню. Там распахнул форточку и размашистым движением уселся на подоконник. – А я вот, брат, и не знаю, как это ты так, в наших условиях, и на семью решился? В общаге ведь живем! Сегодня живем, а завтра возьмут да погонят. Куда пойдете?! Квартиру, да еще и с ребенком, в Москве снять непросто. Не все хозяева пустят. Снимать одну, копить на другую, самим на что-то жить, малышку воспитывать – нереально все это!

– Будет проблема – будем решать! – огрызнулся Виктор. – А сейчас что об этом думать?! Люди в войну и не в таких условиях детей рожали. Дети что, от этого хуже сделались? По мне, так лучше… И в несколько раз!

За такое количество где-то подхваченных фраз ему стало стыдно, и, немного помолчав, он добавил:

– Материальное благополучие не делает детей сильными, добрыми и даже счастливыми… Здесь все-таки что-то еще.

На их раздающиеся с кухни голоса повыходили из разных комнат еще несколько не спавших в это утро работников института: хозяйственник, который был известен тем, что каждое лето вместо того, чтобы решать насущные проблемы нуждающегося в ремонте вуза, бегал вокруг центрального корпуса с газонокосилкой, оформлял клумбы и занимал работников рассадкой цветов, библиотекарша, с которой Валерия временами была дружна, состарившийся в доцентах преподаватель физмата. Он-то и произнес в это утро ту самую фразу, которая впоследствии многим подпортила день:

– А что ж это мы?! Новый человек на свет родился! Такое да не обмыть? Обязательно надо хоть по стопочке выпить! Иначе несчастье будет!

Еще пара минут – и в его руках уже появилось несколько одноразовых рюмок и крупная бутылка шотландского виски.

– Это мне за дипломную работу, – заметив недоуменные взгляды, пояснил он. – За то, что закрыл глаза на то, что не было в ней ни одного не списанного из интернета слова.

Мужское население преподавательского крыла стало пополняться на кухне достаточно быстро. Кто нес огурчик соленый, кто колбасу, кто хлебушек, кто припасенную на праздник бутылку водки. Уже звучали громкие речи, поздравления и пожелания новооперившемуся папаше, как вдруг запертую в кухню дверь открыла деканша:

– Вы что, все с ума посходили? Я представляю, какие у нас лекции будут сегодня!

– И будут! – заверил физматовец. – Нас теперь всех так понесет, что ни один студент уснуть не посмеет.

Раздался легкий смешок, а какая-то расторопная рука уже готовила деканше бутерброд со шпротами и полрюмки водки.

Собравшийся балаган окончательно опустила на землю экономист, пришедшая разогревать себе кастрюльку с диетической кашей.

– Хороши голубчики! Отец еще и ребенка не видел, а они его уже спаивают! До вечера подождать не могли? А еще интеллигенцией называются. Ничего удивительного, что студенты сейчас никакие пошли. Это потому, что преподаватели у нас никакие. Сорок пять минут до начала пары.

Она еще продолжала что-то говорить, но ее уже мало кто слышал. Большинство теперь беспокоил другой вопрос: «Каким чудом вовремя на эту пару явиться?» До института в лучшем случае было минут пятьдесят.

Виктор вышел на улицу первым, даже не взяв телефон, портфель и просто сменив тапочки на туфли, а шорты – на брюки. Ему хотелось побыть одному, и поэтому вместо того, чтобы сесть в автобус, он решил до метро прогуляться пешком, а заодно и проветрить голову, привести свои мысли в порядок. Он знал, что от такой прогулки окончательно опоздает, но это было для него все равно.

На четвертый день он забирал своих из роддома. С букетом цветов, с розовым конвертом для новорожденной, на машине одного из услужливых студентов, который навязался помочь.

Когда появилась Валерия, бледная, с непривычно забранными назад волосами, очень похудевшая, Виктор чуть не заплакал. Амалию через пару минут вынесла медсестра и, торжественно показав, как лучше держать малышку, вручила ее папаше. Конверт, в который работники роддома бережно запеленали Амальку, оказался настолько огромен, что в нем ее почти не было видно.

Только теперь Виктор понял, что в его воображении дочурка уже давно была старше, чем она есть, вместе со своими родителями ходила в магазин, гуляла по парку, завтракала каждое утро, интересовалась птичками за окном, бегала по коридору и много чего еще. У нее уже были длинные волосы, и она даже носила розовые и пышные платья. Это же, еще неведомое для него существо, как только он его взял, вдруг истерически запищало в своем розовом и громоздком конверте. Оно не могло говорить и было вообще не очень-то похоже на человека.

«Чудовище!» – подумал про себя Виктор и, стремясь не показать Валерии свое разочарования и панического страха, торжественно распахнул дверь, ведущую малюток из их первого дома в тот красочный мир, в котором им все еще только предстоит узнать, увидеть, услышать.

«Интересно, а когда дети понимают, что они смертны? Очень сложно вспомнить, когда ты узнал, что вся эта жизнь не навсегда. А ведь это очень важная информация. И, находясь в сознательном состоянии, очень сложно было бы ее не запомнить», – не унимался в Викторе какой-то странный философ, который боялся ребенка.

У крыльца общежития молодую семью встречали охранник, пара преподавателей и студенты. Кто-то из окна даже скинул на них конфетти. Амалия в машине уснула, и поэтому Валерия, как только к ним подошли, тут же произнесла:

– Тс-с-с!

Но любопытные беззвучно и дружно захлопали в ладоши. То с одной, то с другой стороны послышался шепот:

– Как назвали?..

– Страшно было?..

– Спит?..

– Такая маленькая!..

– Вот ведь радость-то какая!..

И молодая мама с улыбкой и шепотом отвечала, прикрывая лицо ребенка розовой пелеринкой, подальше от чужих глаз:

– Амалия!.. Все хорошо!.. Огромная радость!..

В самой Валерии появилось что-то более степенное и уверенное, чем прежде, лицо точно сияло от переполняющего ее восторга перед малышкой, голос стал бархатистым и нежным. Виктор раздраженно и искусственно улыбался. Пожимая протянутые к нему в поздравлении руки, протиснулся в лифт и с удовольствием нажал кнопку, которая захлопнула двери перед окружавшей их толпой любопытных.

Валерия бережно уложила дочку в привезенную накануне выписки колыбель, крепко задернула шторы, включила ночник. Вместе они долго сидели, обнявшись, перед постелью малышки и слушали, как