на Майю и её невыносимый характер. Со слов соседки выходило, что она вытащила её чуть ли не из-под машины, а вместо благодарности ей нагрубили и опозорили перед людьми.

… — и главное — ещё и припирается со мной! Я ей слово, она мне десять!..

Бабушка слушала рассказ внимательно, то и дело подливая гостье чай и строго поглядывая на внучку, но в её глазах нет-нет да мелькали смешливые искорки, такие же, как у давешнего старика, потому Майя не восприняла всерьёз её суровость. Когда тётя Оля наконец-то ушла, а бабушка стала выговаривать Майе за то, что поставила взрослого человека в неловкое положение, она, чувствуя фальшь, выслушала очередную порцию нравоучений с изрядной долей скепсиса и отрезала:

— Она мне не нравится.

Глава 4. Зер гут партизанен!

Три дня Майя вела себя примерно. Не капризничала за столом, мыла за собой посуду и даже вызывалась убраться на кухне. Бабушка не нарадовалась, уверенная, что внучка мучается чувством вины и пытается загладить свой проступок. Но правда заключалась в том, что из-за неудачи Майя совсем потеряла покой и думала лишь о загадочном доме. Встретив это слово в книге, она тут же забывала прочитанное и сидела в прострации, уставившись на три манящие буквы. Ложась спать, даже не сомневалась, что увидит его во сне. Так и случалось.

Всё, кроме Дома, потеряло значение. Потому-то и к наказанию — запрету выходить за двор, к девочкам, Майя отнеслась равнодушно. Если бы старшие Журавлёвы увидели притихшую дочь, сразу бы заподозрили неладное. Но Дарья Ивановна не так хорошо знала Майины повадки, потому, успокоенная обманчивым смирением, вскоре снова позволила ей гулять.

Майя разрешением воспользовалась, но, погруженная в мысли, перестала быть огоньком, разжигающим веселье. Общение с подругами утратило для неё прелесть. Они сидели где-нибудь вчетвером и разглядывали картинки в интернете. Если приходили мальчишки, могли поиграть все вместе — после эпопеи с кладом те стали куда общительнее и часто гуляли с девочками. Но, говоря откровенно, Майю тянуло к Ливановым только из-за Насти. Освободившись, та часто рассказывала о Муроме, потом по её просьбе открывала онлайн-карту и давала пощёлкать мышкой, прогуливаясь по виртуальным улицам.

Научившись ориентироваться в интерактивном городе, в один из вечеров Майя оккупировала бабушкин компьютер и подробно изучила район, примыкающий к Троицкому монастырю. Нашла кинотеатр, знакомую автобусную остановку, магазин в котором работает тётя Оля, и «зебру», откуда та её увела. Вернувшись в начало, двинулась в противоположную сторону, в обход опасного участка. Стоило ей слегка удалиться от перекрёстка, торговые заведения сменились жилыми домами барачного типа, с магазинчиками или парикмахерскими на первом этаже.

Основательно изучив местность, чтобы не заблудиться, Майя занялась подготовкой к «спецоперации». Перебрала одежду и отложила вещи, которые ещё не надевала: красную бандану в крупный горох, серый льняной пиджачок и джинсовую юбку с воланами. Убедившись на опыте, что правду говорить нельзя, она решила сходить в монастырь одна, не спросив разрешения. Последнее время Майя подолгу пропадала у соседей, бабушка привыкла к её отсутствию и перестала проверять каждый час, где она находится. Почему бы не сделать вид, что ушла к Литвиновым, быстренько съездить в центр и незаметно вернуться домой?

Так она и порешила. В ночь перед вылазкой, Майя впервые за минувшую неделю спала крепко и без сновидений, уверенная, что теперь-то уж точно увидит вблизи загадочную избушку. Утром, как всегда послушно позавтракав, она помогла бабушке прибраться на кухне, захватила сумочку с телефоном и деньгами и пошла к Ксюше. Надолго у подруги не задержалась: поздоровавшись и поболтав с девчонками, отправилась на остановку. Здесь ей повезло дважды — знакомых поблизости не оказалось, а нужный автобус пришёл почти сразу. Обрадовавшись такому хорошему началу, Майя запрыгнула внутрь, оплатила проезд и устроилась на одноместном сидении у окна. К кинотеатру «Октябрь» она добралась без проблем, но дальше… Дальше всё снова пошло непонятно как.

Нет, тётя Оля её в этот раз не увидела. Автобусная остановка не попадала в зону обзора из торгового центра, да и вела себя Майя очень осторожно. Перво-наперво, выйдя из транспорта, надела припасённые заранее чёрные очки. Узнать её в непривычном наряде было непросто. Кроме банданы и пиджака, она изменила причёску — вместо хвоста заплела косы, да и шла не расхлябано, глазея на здания, как в прошлый раз, а шустро свернула за угол и дальше двигалась перебежками, постоянно оглядываясь по сторонам и держась у стен, чтобы её не заметили из окон ближних домов.

Но почему-то это не помогло. Когда Майя миновала стройку, ещё раз повернула и перешла улицу возле двухэтажного кафе с пушками у калитки и статуями львов у порога, её стали преследовать полицейские. Они ехали рядом на своей бело-синей машине и объявляли в мегафон на всю улицу:

— Рыжая девочка в сером пиджаке, остановись!

Поначалу Майя даже не поняла, что обращаются к ней — мама всегда называла её волосы медными, а не рыжими. Потому, услышав громогласный вопль, она вздрогнула и недоумённо осмотрелась. Поймала весёлый взгляд молодого усатого полицейского и поискала глазами рыжую девочку в таком же пиджаке как у неё. Не найдя никого похожего, удивлённо зыркнула на мужчину. Тот, видя её смятение, поднёс к губам мегафон и произнёс:

— Да-да, я к тебе обращаюсь, рыжеволосая девочка с косами! Остановись!

Изумившись странному приказу, Майя на секунду запнулась, удивлённо глядя на полицейского. Машина тут же притормозила, дверца распахнулась и ей помахали рукой, приглашая подойти. Сообразив, что происходит нечто неправильное, Майя отступила и ускорила шаг, а потом и вовсе побежала. Но полицейские не подумали отставать, наоборот, даже чуть-чуть обогнали, а мужчина с мегафоном всё кричал, наполовину высунувшись из окна:

— Почему ты убегаешь, девочка? Ты что-то натворила?

Встречные прохожие улыбались, глядя на Майю и едущих рядом полицейских, она же лишь надеялась, что машина так и будет плестись, позволив добежать до парка отдыха и затеряться среди аллей. Видимо, эта мысль пришла в головы и преследователям. Автомобиль остановился, а потом резко рванулся с места. Обогнал Майю и, распугав голубей, заехал на асфальтированную площадку у парка, перегораживая дорогу. Дверь открылась, и оттуда вывалился короткостриженый улыбающийся толстяк с бульдожьим лицом, но переваливающийся при ходьбе, как перекормленная утка. Подойдя к воротам, полицейский повернулся к Майе, развёл руки и чуть согнул колени, сделавшись похожим на сумоиста. От этих упражнений он побагровел, но всё равно продолжал широко улыбался, отрицательно качая головой:

— Не пущу!

Из-за внезапной помехи она притормозила, и тут же сзади на неё