выражений у по-настоящему серьёзных людей и тех, кто таковыми только прикидывается. У одних рот и голос остаются серьёзными, но глаза всё равно щурятся, потому что им очень хочется хохотать. У других подбородок чуть съезжает вниз, словно они засунули в рот яйцо и ужасно боятся его разбить и показать окружающим. От этого их глаза открываются шире и выглядят глупыми и круглыми, как у рыбы. Но полицейский в самом деле слушал её серьёзно и не обманул, назвавшись волшебником. Может быть, поэтому у него такое красивое облако?

— Меня зовут Майя, — заговорщицки сообщила она. — А вы правда волшебник? Вокруг вас очень красивое облако. Почти такое же красивое, как пузырь вокруг Дома. Мне никто не верит, но я правда его вижу.

— Облако? Какое облако? — не понял Чалеев. — Про какой дом ты говоришь?

— Облако вокруг вас, — Майя помахала руками, показывая на окружающее пространство. — Оно синее, фиолетовое и серебряное. И сильно искрится. Почти как пузырь вокруг Дома. Я просила бабушку подойти ближе, чтобы посмотреть. А она обиделась и рассердилась. Потому что не видит его, и подумала, что я ей не верю.

— Облако, — прошептал Чалеев, с совершенно обалделым выражением лица, откидываясь в кресле. — Облако… Я понял. Ты видишь ауру. А где находится тот невидимый Дом, Майя?

Глава 5 Бабушки нелёгкого поведения

Суббота, 15 мая 1999 года, когда Люция Аркадьевна ушла с сестрой через Муромский пост во Всеземье, отпечаталась в мозгу Максима так чётко, что даже спустя годы, если бы его разбудили среди ночи и потребовали отчитаться о тогдашних событиях, он ни на секунду бы не запнулся.

Стоило ему прикрыть глаза, и прошлое восставало в мельчайших деталях. Дрогнувшая спина бабушки вдали, мотнувшаяся коса Владилены, также обернувшейся на зов, и тихий короткий разговор, непредназначенный для его ушей:

— О, мы же видели этого мальчика на лавочке! Твой внук?

— Заметил всё-таки!

— Ты что, специально прошла мимо?!

— Тише! Знаешь, какой у него слух? Нашему нечета!

— Шутишь? — недоверчиво вскинула брови Владилена, но, сообразив о чём речь, удивлённо округлила рот и с живейшим любопытством уставилась на Максима.

Он догнал женщин, поджидающих возле парковых ворот, и остановился напротив бабушки, встретившей его сердитый взгляд яростным постукиванием тростью, в котором угадывался марш артиллеристов, известный ему по военным пластинкам. Это значило, что настроение у Люции Аркадьевны на редкость боевое, и она намерена стоять на своём до последнего. Потому-то, не тратя силы на длинные предисловия, Максим сразу перешёл к делу:

— Бабушка, я знаю, что ты собираешься уйти в этот дом. Учти, я пойду с вами. Один я здесь не останусь!

— Нет!

— Люция, а почему ты не хочешь брать мальчика? — внезапно вмешалась Владилена. Говорила она с акцентом похожим на прибалтийский — мелодично и протяжно, тщательно произнося слова. Но Максим обратил внимание не на это, а на мелькнувшие в голосе нотки удивления, смешанного с облегчением, и понял, что бабушка ещё не рассказывала сестре о своём желании.

— Твои слова… — между тем продолжала та. — Да и аура слишком мощная для обычного ребёнка. Он же слухач, правильно? Поверь, во Всеземье ему понравится!

Не ожидавший помощи, Максим удивлённо щёлкнул зубами, сдержав рвущееся наружу возмущение, и заинтересованно уставился на защитницу. Выглядела она почти как бабушка в молодости на чёрно-белых фотографиях — лицо без косметики, округлые щёки, длинная шея, густые светлые волосы. Но живые краски сделали Владилену непохожей на старые снимки сестры: коса оказалась пепельной, губы яркими, а на щеках пробивался естественный румянец.

— Влада, ты совсем ума лишилась? — недовольно осведомилась Люция Аркадьевна. — У него же есть родители! Ты предлагаешь мне его выкрасть?

— Судя по его словам, он со своими родителями чувствует себя одиноким.

— Ох! — бабушка покачала головой, поднимая глаза к небу. — Слушаю я тебя, Владилена, и всё больше убеждаюсь, что мозги приходят вслед за морщинами. Хотя чего от тебя ждать, если к своим шестидесяти семи годам, ты так и не удосужилась родить хотя бы одного ребёнка.

Проходящий мимо них задрипанный мужичонка, случайно расслышал адресованные Владилене слова и притормозил. Изучив с ног до головы, восхищённо почмокал губами и заявил:

— Ничего себе ты старушка! Женюсь!

Владилена глянула на него так надменно, что незадачливый поклонник взбледнул, согнал с лица маслянистую ухмылку и так торопливо рванул с места, что оступился и едва не грохнулся посреди тротуара. С трудом восстановив баланс, выпрямился и, постоянно оборачиваясь, заспешил дальше. Но отойдя на два десятка шагов, обернулся и мстительно крикнул:

— Вот потому у тебя и нет детей!

— Прокляну.

Мужик тоненько взвизгнул и побежал, нелепо загребая слишком большими туфлями. Бабушка наблюдала за его бегством посмеиваясь, но когда несостоявшийся жених повернул за угол, она посерьёзнела:

— Не самое удачное место мы выбрали для разговора. Предлагаю поехать пока ко мне.

Максим обрадовался отсрочке — она давала ему возможность придумать аргумент, против которого у бабушки не найдётся возражений. Но почему-то пока они ехали в автобусе, он пялился на Владилену, вспоминал нелепого и жалкого дядьку, которого та напугала и ломал голову: неужели прокляла бы? Лжи в её словах он не почувствовал, но если это правда… Стоит ли отпускать бабушку туда, где люди так просто насылают друг на друга проклятия? Решив уточнить вопрос, Максим дождался, пока они выйдут на конечной остановке и шёпотом спросил Владилену:

— А вы правда могли его… проклясть?

— Могла, — удивилась та. — Только зачем? Он сам себя давно проклял.

Такой ответ Максима не успокоил. Какая разница, считает ли ведьма наведение порчи бессмыслицей или оправданным поступком? Главное, она может причинить зло, и никто ей не указ. Или же в этом… Всеземье есть законы, контролирующие магию?

— И там… Ну, откуда вы пришли. Вам ничего за это не будет?

— Почему же. Если докажут, что я причинила зло без веских на то оснований, меня накажут.

— Хорошо.

— Люция! — вскричала Владилена, догадавшись о цели его расспросов. — Какой заботливый у тебя внук! И главное, чуть ли не в лоб заявляет, что не доверяет мне!

Она смотрела на Максима в упор своими тёмно-серыми глазами и смеялась. От её шпильки он покраснел, но взгляда не отвёл, только угрюмо буркнул в ответ, подтверждая сказанное:

— Да, не доверяю. И что? Я вас первый раз вижу.

— А ничего, что я её родная сестра?

— Сестрой вы были только десять лет, — отрезал Максим. — А потом где-то пропадали больше пятидесяти. Откуда мне знать, чем вы занимались?

Владилена помрачнела и умолкла. Люция Аркадьевна, идущая справа от Максима, дала ему невесомую затрещину