Антонио улыбнулся ей и сказал по-итальянски что-то, прозвучавшее очень романтично, хотя наверняка значило что-нибудь прозаическое или даже холодное, что-то вроде «Покончим с этим».

— Отдайте Натана.

Она протянула руку к сыну, но Антонио передал его адвокату.

— Заберете его через десять минут, когда мы обменяемся кольцами и распишемся.

— Но…

— Не стоит так беспокоиться. Роберто пойдет с нами как свидетель.

— Хорошо. — Она улыбнулась мальчику, протянувшего к ней руки. — Потерпи, милый, будь хорошим мальчиком.

Антонио заметил нежность в ее голосе и то, как она погладила сына по щеке.

— Вы готовы, мистер Кавелли?

Распорядительница держала дверь открытой.

— Да… Да, давайте сделаем это. Надо успеть на самолет.

Виктория была измотана, но спать не могла. Каждый раз, закрывая глаза, она видела, как Антонио берет ее за руку, чтобы надеть кольцо, и снова переживала болезненную бурю эмоций, с которой никак не могла справиться. Она покрутила кольцо. Оно было холодным и непривычным, совсем как настроение Антонио с той минуты, когда их объявили мужем и женой. Хотя чего она ожидала? Они ведь почти ничего не знали друг о друге. Даже поцелуй в щеку и бокал шампанского смотрелись бы нелепо. И все равно, когда он подошел к ней совсем близко, все ее тело напряглось. После церемонии, когда они устраивались в его личном самолете, он небрежно помог ей поправить ремень, и она замерла. Конечно, он заметил это и был удивлен: он велел ей расслабиться и добавил, что не съест ее.

Она откинулась в удобном кожаном кресле, прислушиваясь к гудению двигателей и желая, чтобы они усыпили ее, как Натана. Он свернулся клубочком на соседнем сиденье и уже несколько часов крепко спал. Она протянула руку и убрала прядь волос с его лица, но он даже не пошевелился. Бедный малыш очень устал, для него это был тяжелый день, к тому же он не спал днем. Виктория перевела взгляд с ребенка на другую сторону самолета, где сидел Антонио. С самого взлета он закопался в бумаги, а теперь работал за ноутбуком. Его красивое лицо было серьезно, когда он читал и делал пометки. Похоже, что о свадьбе он уже забыл — она просто затерялась среди десятков дел, требовавших его внимания. Может быть, он забыл даже, что она летит с ним, — за несколько часов он не сказал ей ни слова.

Не то чтобы ее это не устраивало, просто не хотелось, закрывая глаза, видеть, как он смотрит на нее и просит стать его женой. Он был полностью уверен в себе, и, кроме этой уверенности, никаких других эмоций не было написано у него на лице. И не должно было, напомнила она себе, потому что он ничего не чувствует к ней. Их брак был притворством, способом достижения цели. Она заметила, что клятвы, которые они приносили, были тщательно подобраны и не подразумевали серьезных обязательств. Ее голос, в отличие от его, был еле слышен и дрожал. Она не знала, почему была так глупо взволнована, ведь условия были ей известны.

Так или иначе, церемония была позади, и лучше просто забыть про нее. Антонио поднял глаза на Викторию, и ее словно ударило током, когда их взгляды встретились.

— Вам лучше? — поинтересовался он.

— О чем вы? — нахмурилась она.

— Мне показалось, вы были немного напряжены во время церемонии.

— Не знаю, почему вы так решили.

Она старалась говорить беззаботно, отчаянно пытаясь вытащить немного гордости из хаоса чувств.

— Прекрасно. Почему бы нам в таком случае не перекусить?

Ее ответ явно был ему непринципиален. С неуютным чувством она смотрела, как он закрывает ноутбук и убирает бумаги со стола. Вряд ли она сможет поесть, особенно если он будет сидеть напротив, однако признаться в этом не могла, поэтому сказала, когда он снова взглянул на нее:

— Конечно.

— Чудесно. Я спрошу у стюардессы, что она может нам предложить.

Он нажал на кнопку рядом со своим сиденьем, и Виктория поняла, что придется сесть напротив него.

— Я… пойду освежусь. Вы не присмотрите за Натаном? Он пристегнут, а я ненадолго.

Антонио согласно наклонил голову.

— Воспользуйтесь ванной в жилой части, — сказал он, продолжая складывать бумаги. — Ваша сумка там.

— В жилой части?

Она удивленно посмотрела на него, и он указал на дверь в дальнем конце салона. Виктория никогда не летала на таком самолете — он был полной противоположностью самолету эконом-класса, на котором она прилетела в Австралию. Она открыла указанную дверь и обнаружила за ней спальню со всеми полагающимися составляющими, в ванной даже был душ.

Она закрыла за собой дверь и уставилась в огромное зеркало. Ее одежда помялась, сама она была бледна и выглядела усталой, пряди волос выбились из прически и упали на лицо. Она быстро собрала их в тугой хвост, сняла очки и умылась холодной водой, потом задумалась, стоит ли переодеваться. Открыв чемодан, она вытащила брюки для бега и футболку: сейчас в них будет удобнее.

Виктория как раз заканчивала одеваться, когда самолет вошел в зону турбулентности и ее очки соскользнули с раковины и с резким звуком ударились об пол. Она поспешила поднять их. Стекла были целы, но дужка болталась: то ли выскочил винтик, то ли шарнир сместился. Без очков она видела слишком плохо, чтобы пытаться починить их. Отличный конец отличного дня, раздраженно подумала она. Вещи расплывались перед глазами. Интересно, сможет ли Антонио починить очки? Просить его ей не хотелось, но без очков она чувствовала себя беспомощной.

Самолет снова тряхнуло, и она наконец сдвинулась с места. С очками она разберется потом, сейчас надо проверить Натана — он мог проснуться и испугаться, не найдя ее.

Когда она вернулась в салон, держа очки в руке, самолет выровнялся и Натан, к счастью, все так же крепко спал. Внимание Антонио было полностью поглощено новым документом.

— Я взял на себя смелость заказать вам ужин, — пробормотал он, делая пометки на полях. — Каннеллони и говядина «Веллингтон». Надеюсь, что вы не вегетарианка.

— Нет, это подойдет.

— Хорошо.

Он еще глубже ушел в изучение документа.

Она посмотрела на него сквозь пелену и нервно кашлянула:

— Вы, похоже, очень заняты.

— Мне надо решить много вопросов, прежде чем мы приземлимся.

— Если у вас будет минутка…

— Да?

Он по-прежнему не смотрел на нее, да и слушал, похоже, вполуха. Это немного успокоило ее.

— Я уронила очки, и они сломались.

Он наконец поднял голову. Она не видела выражения его лица, но поняла, что теперь его внимание полностью переключилось на нее, и ее кожу начало покалывать от смущения.

— Вы не могли бы попробовать починить их? Я бы сама попробовала, но плохо вижу.