Только оставшись в полном одиночестве, я заметил периодически заглядывающих, знакомящихся с экспозициями посетителей. Став невольным заложником одного помещения, я тоже начал искать вдохновение, терпение и смелость в лицах людей, ставшими на эту четверть часа моими молчаливыми свидетелями.

Обилие золота – в теплых оттенках масляных красок с полотен, в свете, разлившемся по картинным рамам – согревало и настраивало на миролюбивый лад. Отсутствие свободы передвижения не мешало осмотреть примыкающие по бокам залы.

Оказавшись у дверного проема, я проникся настойчивым зовом анфилад, приглашающим пройти назад сквозь череду райских ворот, ведущих вглубь к новым прекрасным открытиям. Там вдалеке вереницу дворцовых комнат завершала темной точкой неизвестная мне картина. Решив не поддаваться искушению, я двинулся вперед к другим дверям, где через 2 зала просматривался конец.

Остановка на стыке двух выставочных павильонов дала мне возможность следить за рюкзаком и наслаждаться смежной экспозицией. До конечной стены оставался один зал.

Незапертый балкон соседнего помещения благодушно впускал естественное белое дневное освещение, которое раскрывало полотна в абсолютно другом свете, даруя прекрасную возможность наслаждаться не только образами и совершенной передачей цвета, но и не идеально гладкой поверхностью, раскрывающей секрет рождения первого мазка.

Я не думал подходить, но ноги сами подвели меня к этому бесподобному произведению.

Также как и большинство представленных тут работ, сюжет был посвящен святости материнства. Из-за цветового контраста картина поделилась на две части – фронтальную нежно голубую и заднюю сокрытую во мраке. Отражая дневной свет, она источала легкое голубоватое сияние.

По центру необычайно красивая девушка укрывала спящего на переднем плане младенца. Ее дивная женская красота была земной, человеческой, но при этом божественно чарующей. С какой грацией придерживали ее изящные руки подол накидки, которым она собиралась укрыть своего сына, и, в котором спрятался другой ребенок! Какая сила таилась в нежной женской фигуре, закрывающей самое дорогое от нависшей позади тьмы!

Надпись на пояснительной табличке гласила, что художником являлся Sebastiano del Polombo, а картина называлась Madonna del Velo.

Это была та самая настоящая Мадонна величественная и прекрасная в своей необъятной любви к сыну и ко всему человечеству. Разглядывая изобразительный ряд, я поймал себя на мысли, что противопоставляю героиню с Габриэллой.

Знакомый звон замков рюкзака заставил прервать размышления и вернуться в покинутый мною зал.

Я ожидал увидеть молодого человека, но никак не даму в элегантном деловом костюме, дрожащими руками поднимающую с пола мой рюкзак. Она вернула его обратно на скамью и протянула телефон.

«Не ищешь ответ. Проигнорировал звонок. – 2 дня и 2 часа. Из-за тебя может пострадать ребенок этой женщины».

Снизу прилагалась фотография, на которой живая невредимая девочка 4-5 лет держалась за мужскую руку на фоне стеллажей какого-то продуктового магазина. По краям фото выступали бежевые и белесые пятна. Снимок датировался 10:25 времени сегодняшнего утра. В списке пропущенных вызовов висел единственный звонок с неизвестного номера.

Враг наблюдал за мной в роли посетителя, либо, получив доступ к видеонаблюдению, а я расслабился, забыл про телефон и потерял счет времени.

Отправленное сообщение было на русском. Значит, женщина получила отдельную инструкцию.

– Salva il mio bambino! (Спасите моего ребенка!) – до этого тихонько всхлипывающая женщина схватила меня за руку, обреченно ее отпустила, и, громко зарыдав, буквально упала на скамью.

Я не знал, что делать, говорить, к кому обратиться за помощью. Кто-то теребил меня за плечо, пытаясь вывести из ступора, а я все стоял и смотрел, как плачет беззащитная женщина.

Настойчиво звонящий телефон заставил прийти в себя и принять входящий вызов:

– Каково это остаться в незнакомом месте совершенно одному? Как заставить молчать чрезмерно болтливую женщину, которая уже готова рассказать все охраннику? Подключи наушники и не смей отключаться! Иначе, за один неверных ход ты потеряешь 2 пешки, – шелестящий голос глухо рассмеялся, а я, молча, последовал его приказу, – Кого ты ждешь? Они повесили на тебя свои проблемы и ушли! Но они ведь обещали вернуться, – пискляво передразнил безликий голос, – Ты думаешь, хоть один из них сдержит свое обещание? Нет! Ты совершенно один! На них нельзя полагаться, им нельзя доверять. Но ты ведь это знаешь? М? – на секунду голос в голове затих, – А помнишь, как по твоей вине умерла та девушка? У этой женщины ребенок тоже умирает по твоей вине, ведь она совершенно одна, ей никто не поможет… как и тебе, – смех с надрывом перешел в кашель. В наушниках пиликнуло и воцарилась абсолютная тишина.

Странный человек, измывающийся надо мной на том конце трубки, был прав – я стоял совершенно один и не знал к кому обратиться за помощью. Совсем как тогда… стоя над мертвым человеком, прижимающим к себе картину, в переулке недалеко от здания, где проходило уроки живописи, и пряталась наша маленькая тайная гильдия.

В тот день из-за столкновения двух легковых машин на дороге образовалась пробка.

Я опоздал на назначенную Владимиром утреннюю встречу, которую в результате перенесли на потом.

Я с трудом узнал в насквозь пропитанном кровью и продырявленном полотне «Ребенка с кнутиком» Ренуара. Эксперт невооруженным глазом распознал бы в нем подделку. Списанный сюжет без подражания стилю знаменитого импрессиониста стал моим первым и последним опытом написания портрета.

Покидая после многочасовой беседы допросную комнату, краем уха услышал – задержка на 30 минут стоила человеку жизни. Снайперская пуля прошла мимо сердца. Причиной смерти стала потеря крови. Обнаружь его пораньше, мужчина получил бы шанс выжить.

Владимир убеждал в отсутствии моей вины, уговаривал обратиться к мозгоправу. Однако, через год, не справившись с кошмарами про истекающего кровью мальчика, я покинул гильдию.

Кто-то вылил за шиворот ледяную воду, тем самым отвоевывая мое сознание у поглотивших его кошмаров. Толпа мурашек пробежала под кожей и растворилась на кончиках пальцев.

Я поднял глаза. Рядом со мной стоял высокий парень в красной футболке с кожаной сумкой наперевес. С широко раскрытыми глазами он придерживал правой рукой собранную на макушке часть темных волнистых волос и переглядывался с низким мужчиной в очках.

– What happened? – молодой человек со вздохом кивнул в сторону плачущей женщины.

– I don’t know, – все, что я смог выдавить из себя, встряхивая взмокшую со спины футболку.

Наблюдавший за нами охранник после недолгой беседы со сдержанным типом в очках строго оглядел всех присутствующих и оставил нас в покое.

– Sorry, – парень кивнул уже в сторону моей спины, – I just didn’t mean to hit your face, – изобразил удар левой с бутылкой в руке, отпустил волосы и протянул руку, – I’m Francesco. I don’t speak Russian, but Lucius knows this language, – Франческо указал на старшего товарища, протянувшего руку: