Единственный детский рисунок, который вызвал панику у матери – это мое впечатление от картинки с черепом из тетиного учебника анатомии, вылившееся на стену в виде непонятных кругов и линий.

В 16 лет я оставался верен своему увлечению. Квадратные дома стали приобретать более сложную форму; люди стали больше походить на людей; а на бумаге, следуя за карандашом, рождались зарисовки драконов и свое видение героев любимых мультфильмов. Только родители настоятельно рекомендовали бросить бесполезное занятие и взяться за ум, чтобы получить высокооплачиваемую профессию.

Окончив школу, поступил на обучение профессии, навязанной родителями. После пар тайком бегал к Владимиру. Я продолжал рисовать и, судя по отзывам окружающих, делал это чудесно. Однако, каждый раз создавая что-то свое, натыкался на патологические рубцы, что оставили увещевания о моей бездарности.

3 года наставник убеждал меня в обратном, больше консультируя, чем обучая. Пожелай я этого, он часами сидел бы рядом, разбирая ошибки и непонятные моменты, как выходило с другими учениками. Но Владимир поощрял мое желание забиться в уголок с мольбертом и рисовать на свободные темы, пользуясь книгами из собранной им библиотеки, которая пряталась в соседнем помещении. За что по сей день испытываю к нему огромную благодарность.

– Но ты ведь интересовался, может, читал о ком-то?

– Только о тех, чьи картины меня привлекают, – Я перебрал всех художников, чьи биографии осталась у меня в памяти.

– И тебе не нравится Сандро Боттичелли? – Похоже, его глубоко ранило отсутствия интереса с моей стороны.

– Когда я был маленький, мне нравилось рассматривать его Весну. Но не могу сказать, что его творчество как-то отозвалось во мне.

– А ты никогда не задумывался о том, что в картине Весна Боттичелли сокрыта известная, а может наоборот неизвестная нам мелодия?

– Ну, я не отрицаю поэтичность образов.

– Поэтичны не только образы, но и весь сюжет. В прямом смысле этого слова. Вдохновение написать Весну пришло к Боттичелли после прочтения поэм Тита Лукреция и Овидия, – воспроизвел он не менее поэтичный жест рукой, – Ты помнишь, как расположены персонажи картины?

Не желая задевать чужие чувства, я постарался как можно подробней вспомнить, что было изображено. Постепенно перед глазами смутно вырисовались женские силуэты и темная фигура в правом верхнем углу.

– Ты упомянул темную фигуру с правого края. С нее и начнем, – любитель Боттичелли принялся рассказывать, демонстрируя в воздухе местоположение каждого человека, – Зефир, бог ветра. Он гонится за Хлоридой. По преданию эта нимфа превратилась во Флору – богиню цветов. Собственно говоря, следующая после них на картине стоит Флора. Самый центр занимает Венера. Ее можно узнать по парящему над ней Амуру. Следом за ней ближе к левому краю расположились три Хариты или по-другому Грации – богини радости жизни. Евфросина, Талия, Аглая, если правильно помню их имена.

Я понимал, что не смогу запомнить всё, но благодаря, его уточнениям картина приобретала всю большую четкость. Сам того не ожидая, вдруг вспомнил о присутствии мужского персонажа, завершающего цепочку красавиц, на левой стороне полотна.

– Ты прав. А теперь собери все это воедино. Сосчитай справа налево: 1-2-3 1 1-2-3 1. Прочувствуй этот ритм.

– Вы что и это собираетесь расследовать-разгадывать? – возмутился, было, я, чем очень рассмешил Михаила.

– Будем живы и до этого дойдем.

Некоторое время мы хранили молчание, каждый погрузившись в свои думы. Я очнулся от похлопываний Михаила, предупреждавших о скором прибытии на место встречи.

Обследование рюкзака ни к чему не привело, поэтому пришлось придумывать мини операцию: стараясь не задеть брелок с ключами, я аккуратно похлопал по карманам брюк. Нахмурив лоб, отошел в сторону от дороги и открыл рюкзак.

– Что-то потерял? – Михаил остановился в метре от меня.

– Ключи не могу найти, – озвучил выдуманную причину и принялся исследовать самый большой отдел моего незаменимого заплечного спутника.

Практически все свободное пространство занимал ноутбук, его зарядка и мышь. Я прошелся по задним внутренним карманам, почувствовав укол, вынул руку, но обнаружил лишь занозу.

Искомый объект обнаружился практически на дне. Их было 2 – холодный железный корпус кнопочного телефона и маленькая коробочка – такая же гладкая чуть шершавая на ощупь как блок питания зарядки ноутбука. И если насчет телефона вопросов не возникало, то функции коробчонки оставались для меня загадкой.

– Фух, нашел! – ударом рюкзака по карману с ключами вызвал характерный звон.

Дурная привычка не застегивать рюкзак до конца, оставляя в конце небольшую щель, сегодня сыграла со мной злую шутку.

Когда мы добрались до пункта назначения, девушка уже стояла на месте, изящно удерживая раскрытый ежедневник и покусывая кончик простого карандаша. Густые каштановые волнистые волосы, заправленные для удобства за ухо с одной стороны, свисали над книжкой с другой стороны и закрывали бледное лицо от света.

Услышав наши шаги, подруга Михаила подняла голову, и я увидел темно-серые круги под покрасневшими от недосыпа глазами. К кончику прямого с едва выступающей горбинкой носа прилипло несколько крупиц резинки от карандаша.

Несмотря на следы усталости и отсутствие косметики, она была прекрасна. Чуть раскосые карие глаза обрамляли длинные пушистые ресницы. Даже без помады ее губы пылали ярко малиновым цветом.

Поцеловавшись в обе щеки, девушка обменялась приветствиями на итальянском с Михаилом и кивнула мне. После чего наш общий знакомый извинился и принялся набирать кому-то сообщение. Дальнейшее стало для меня полной неожиданностью.

– Здравствуй, меня зовут Габриэлла. Михаил рассказывал о тебе, но не сказал, как зовут, – заговорила она со мной на ломанном русском языке.

– Роман, – чуть стушевавшись, мягко пожал ее тонкую руку с длинными пальцами.

– Габриэлла работает с русскоговорящими клиентами, поэтому трудностей в общении не возникнет, – пояснил Михаил. Он закончил писать и протянул мне свой телефон:

«Давай сюда ту штуку, которую подкинули. Клянусь, я не имею к этому никакого отношения! Но готов проверить на отпечатки».

Моя маленькая операция потерпела фиаско. Доверие к Михаилу по прежнему было близко к нулю, но еще больше мне хотелось избавиться от непонятного предмета. Я отдал коробочку, но промолчал о телефоне, все еще помня последствия вчерашнего инцидента, спровоцированного нежеланием отвечать на входящий звонок.

– Раз встретились, давайте прогуляемся, – Михаил подмигнул Габриэлле и первым двинулся к входу в парк.

Ровно выстеленная каменной чешуей дорожка постепенно подвела сначала нас к прекрасному фонтану, а затем к дворцу. Именно такое определение большего всего подходило к трехэтажному зданию кирпичного цвета.