из квартиры Лаврентьевой достаточно следов пальцев рук. И почти все они принадлежат жертве.

— А другая часть кому? — спросил полковник Гущин.

— Ее сыну Алексею Лаврентьеву. Его отпечатки на дверной ручке снаружи и внутри. И на плите газовой, на панели.

— На плите? — переспросил Гущин. — А на кастрюле с лапшой?

— Только жертвы, его матери.

— А на рукоятке ножа есть отпечатки?

— Нет.

— Вообще нет никаких? Даже смазанных?

— Никаких. И ваших нет — вы ведь в резиновых перчатках за нож брались, когда вытаскивали из раны. Так вот, убийца тоже использовал такие перчатки.

— Что с ДНК?

— То же самое. Все, что мы изъяли в квартире, — от волос на полу до соскобов, — принадлежит самой жертве и ее сыну.

— С одеждой ее, с футболкой работали? Убийца встал коленями ей на грудь, придавил ее, когда наносил удар. Должно быть что-то ведь на ее футболке остаться.

— А лапша-то куриная? Она неспроста с плиты сброшена, — вздохнул эксперт. — Я уверен, убийца сделал все специально — сбросил кастрюлю уже после убийства, чтобы уничтожить жидкостью ДНК. Одежда жертвы пропиталась бульоном, правда, к моменту обнаружения трупа часть жидкости успела высохнуть. Мы нашли на футболке следы куриного бульона, и все. Никакой чужеродной ДНК.

— То есть никаких следов присутствия третьего в квартире? — снова уточнил полковник Гущин.

— По вещдокам выходит, что так. Хотя сами знаете — отсутствие улик еще не факт. Возможно, убийцей является кто-то, нам не известный. Нет отпечатков на рукоятке ножа — раз. И кастрюлька, сброшенная с плиты, — два. Весьма красноречивые детали, правда? Однако большое количество улик все же свидетельствует, что в квартире на момент убийства находились именно мать и сын.

Полковник Гущин поблагодарил эксперта-криминалиста, попросил прислать по электронной почте копию заключений экспертиз.

Клавдий Мамонтов наконец-то дозвонился одному из охранников актера. И одновременно из Главка доложили — машина «Лексус» зарегистрирована на самого Сивакова Антона, его личная тачка.

— А в чем дело? — вальяжно спросил бодигард у Клавдия Мамонтова, когда тот представился и упомянул, что сам некогда работал в частной охране «личником». — Коллега, хотите наняться к шаманке в охрану? Подработку ищете?

— Мы работаем по делу об убийстве, — сразу осадил его Клавдий Мамонтов. — Мы утром приезжали к Евгении Лаврентьевой, когда вы спешно увезли оттуда своего патрона.

— А, вот вы кто, оказывается. Спасибо, что дали нам улизнуть, — бодигард усмехнулся. — Насчет подработки — не знаю как сейчас, но раньше место было занято.

— Нас интересует один важный вопрос, — гнул свое Клавдий Мамонтов. — Ваш патрон ведь несколько дней проходил лечение у Евгении Лаврентьевой дома, так?

— Запой у него капитальный, коллега.

— Вчера во второй половине дня шаманка куда-то отлучалась из дома? Уезжала? — спросил Клавдий.

— Понятия не имею, — ответил охранник. — Мы же там не постоянно дежурили при нем. Привезли четыре дня назад — у него белая горячка в зените. Шаманка его сначала в подвале — там у нее палата для буйных оборудована — с нашей помощью ремнями привязала к кровати. А нам велела прочь убираться. Сегодня приезжаем утром — он уже тихий, ослаб, но все равно в бреду. Она его опоила чем-то и приказала нам в магазине купить водки, чтобы давать ему понемногу, потому что если сразу все обрубить, у него такая ломка начнется — сердце может не выдержать. Евгения с помощью своих отваров и водки понижала ему процент алкоголя в крови. Она нас вызвала только утром. Мы перед вами за полчаса к ней прибыли.

— Понятно. Но ваш патрон все время находился в доме. Нам надо его допросить срочно.

— Бесполезно. Я ж сказал — у него белая горячка, психоз. Мы его отвезли в Одинцово в частную наркологическую клинику — он и там лежал несколько раз уже. Заперли его врачи наглухо, в клинике все очень строго. Он еще не скоро очухается. И вряд ли он вам что-то потом скажет — он же в бреду валялся на койке в подвале.

Полковник Гущин и Макар в кабинете слушали переговоры Клавдия Мамонтова по громкой связи.

— Значит, вы к Евгении Лаврентьевой в дом на озере и раньше привозили своего патрона? — уточнил Клавдий.

— В марте отправляли к ней, он в штопор сорвался очередной.

— И помогло ему лечение шаманки?

— Помогло, — охранник усмехнулся. — Мы сами с напарником диву дались. Купировала она нашему запой. Он кое-как держался, агентам звонил насчет съемок. А съемок сейчас практически нет. Ну, снова и сорвался от расстройства и безделья.

— Как бы вы охарактеризовали Евгению Лаврентьеву?

— Тертый калач она, баба не промах. Выгоду свою везде видит и никогда не упустит. Раньше брала очень дорого. Сейчас цены сбавила, клиенты ее все в Эмираты утекли. И лицедейка она та еще, притворщица — ее наш Антоша очень хвалил, мол, ей бы в актрисы характерные на сцену, звездой бы стала.

— При вас сестра ее не навещала?

— Сестра? Я даже не знал, что у нее сестра есть.

— Коллега, а вы сказали — насчет охраны, подработки, мол, место уже было занято.

— Ну, как сейчас, я не знаю, а в марте у нее парень дома жил. Всеми делами ее вертел.

— Парень?

— Моложе ее намного.

— Ее племянник Алексей?

— Его звали по-другому. Я не помню только как… Ушлый тип. Точно не племянник, потому что они спали вместе. Любовник он ее. Правда, в этот раз мы его не встретили. Может, уехал куда?

— Во время ритуалов шаманских она себе при вас не наносила повреждений? Ножом руки себе не резала?

— Ножом? Руки? Нет, — охранник опешил. — Зачем себя уродовать? Свечи в подвале зажигала, отвары варила из трав — мы видели, но чтобы калечить себя… Да кто на такое сам пойдет?

Выслушав все внимательно, полковник Гущин отправился в дежурную часть и приказал привезти в управление Алексея Лаврентьева.

— Что вы миндальничаете, полковник? Задерживать надо фигуранта, — заявил начальник Чугуногорского УВД. — И следователь Следственного комитета так считает — дело в шляпе. Кто ее угробил, как не сынок? За квартиры сейчас убивают сплошь и рядом. Мотив железный. А вы его отпустили, дали им с женой возможность сговориться.

— Они и так сговорились, если он планировал убийство матери, — парировал полковник Гущин. — Привезите его. Я его лично повторно допрошу. Потом решу сам, как быть.

— Следователь желает присутствовать. Он распорядился. А ваши помощники пусть за дверью поскучают, — зло бросил начальник УВД.

Мало кто позволял себе такой тон с Гущиным. Но пришли новые времена. Чугуногорский полицейский чуял за собой какую-то силу, поэтому открыто шел на конфликт.

Конечно, Клавдий и Макар в такой ситуации