В это время периферийным зрением я увидел в стороне луч света. Из грота вышли двое. Один держал около уха поднятую руку. У второго в руке был фонарик. Первый руку опустил и что-то сказал второму. Тот сразу выключил фонарик. Должно быть, первый обзванивал часовых и еще раз убедился, что часовые не отвечают. Причем часовые с одного конца ущелья. Третьему, судя по всему, этот человек звонил раньше, потому что я не видел момента его разговора.

Второй бандит повернулся лицом к гроту и что-то крикнул. Причем достаточно громко. Полог тут же откинулся, и вышел третий. В руках у него был ручной пулемет. Но очередь так и не раздалась. Винтовка ефрейтора Паровозникова стреляет бесшумно, а расстояние скрадывало даже лязганье затвора. Человек с пулеметом в руках мотнул головой и упал навзничь, уронив оружие и не успев сделать даже короткой очереди. Пуля, кажется, попала ему в голову. Очередь, которую пулеметчик хотел дать, как я понял, предназначалась тем, кто спал в палатках.

Человек с трубкой стремительно метнулся за большой валун. Второй, с фонариком, прыгнул к убитому пулеметчику, схватил пулемет и упал на спину. Поскольку находились они на склоне с углом наклона около тридцати градусов, то, даже лежа на спине, бандит мог стрелять не только в небо, но и в нас, в том числе туда, где оборудовали свои позиции снайперы.

Однако очереди опять не последовало. По ущелью прокатился гром, обрастающий эхом. Это выстрелил из своей мощной винтовки сержант Ничеухин. Пулемет снова упал на склон, и больше никто не пытался его поднять. Пуля патрона калибра 10,3х77 миллиметров, как гвоздем, прибила к склону бандита с фонариком. Причем мне казалось, что он был в бронежилете. Нам, привыкшим за последние годы к бесшумному оружию, думалось, что мы должны услышать удар пули в бронежилет. Обычно этот удар бывает достаточно звучным. Но грохот самой винтовки не позволил это услышать. А бронежилет не сумел спасти своего хозяина, поскольку эта винтовка с такой дистанции, пробив броню, выводит из строя даже двигатель бронетранспортера.

Эффект от этого выстрела был пугающим и щекочущим нервы. И они, видимо, не выдержали у первого из троицы, Он стремительно выскочил из-за скрывающего его камня и попытался убежать, пользуясь темнотой. Но для тепловизора не существует темноты. Кроме того, в армии ходит популярная поговорка: «Не пытайся убежать от снайпера – умрешь задохнувшись». Так, видимо, и получилось.

Ефрейтор Анатолий Паровозников позволил беглецу сделать целых пять шагов, после чего пуля сбила его с ног и оставила лежать без движения. Я заметил, как завалилась на плечо голова беглеца. Толя Паровозников обычно всегда стрелял в голову. Видимо, и в этот раз тоже.

От банды остался один часовой, что нес службу где-то в верховьях ущелья. Но он находился слишком далеко даже для сверхдальнобойной винтовки Ничеухина DXL-4 «Севастополь».

Но нам и не ставилась задача по поиску этого часового. Если банда перестала существовать, ему одному никак в горах не продержаться. Часовой хотя бы за продуктами питания попытается в базовый лагерь прийти. Но ему навстречу выйдут местные менты, которых мы до операции попросили не допускать, чтобы не мешались и не путались под ногами.

Вспомнив о часовом, я напрочь забыл о приданном нам «Ночном охотнике». Он сам о себе напомнил. На связь вышел майор Рудаковский:

– Старлей, что там у тебя? Как обстановка? Мы ждем приглашения…

Второй пилот вертолета или, как он официально называется, штурман-оператор, не имел ни шлема для связи с нами, ни коммуникатора «Стрелец», и потому с нами общался только командир.

– Мы здесь сами справились. Стрелять пришлось только снайперам, все остальное решилось просто.

– Значит, оставил ты нас без работы?

– Никак нет, товарищ майор. Есть индивидуальная задача.

– Слушаю.

– Где-то в верховьях ущелья находится последний пост. Одиночный часовой. Озлобленный бандит на свободе – хуже голодного волка. Сможете отыскать?

– Уничтожить?

– Так точно.

– Уговорил. Мы погнали…

Пилоты вообще не любят говорить уставными фразами. Они считают себя свободными, как небо вокруг них, и часто этим бравируют. Это я давно знаю. И поэтому не обратил внимания на неуставные формулировки майора.

– Удачи, товарищ майор.

Старший сержант Кувалдин по моему знаку пошел по палаткам, проверяя выполнение боевой работы бойцами взвода. Не успел он выйти из предпоследней палатки, как над нами, удаляясь в верховья ущелья, пролетел вертолет. «Ночной охотник» ринулся на поиск.

По большому счету то, как мы отработали, было весьма рискованным делом, обычно оперативный отдел штаба сводного отряда таких мероприятий в своих расчетах не допускает. Ведь в любой из палаток можно было нарваться на встречный выстрел. Конечно, впопыхах все стремятся попасть в корпус, защищенный бронежилетом. Но ведь опять же впопыхах и промахнуться недолго, а можно попасть в голову, защищенную только противоосколочным шлемом. Правда, шлем из комплекта «Ратник», хотя и называется противоосколочным, выдерживает пулю, выпущенную из пистолета Макарова с дистанции пять – пять с половиной метров. Но нет гарантии, что пуля не попадет в лицо. А жертвы среди солдат спецназа ГРУ – это явление чрезвычайное. Обычно мы обходимся без них. И, желая поддержать эту добрую традицию, оперативный отдел избегает рискованных мероприятий, стараясь предложить нам безопасный вариант операции. Но часто случается, что так это выглядит только в штабе, а в действительности, как в нашем случае, представляет собой натуральную смертельную опасность.

Тем не менее я рискнул, не найдя другого выхода из положения. Это все же был меньший риск, чем позиция под стеной, которая грозит обрушиться от выстрелов из гранатомета, тем более если стена в самом деле была заминирована.

Но меня в выполненной работе волновала даже не столько безопасность солдат взвода, сколько глубина моральной травмы, которую получили молодые солдаты. Контрактники уже многократно проходили через кровь. Бывало, и своей крови немало видели и чужую проливали. А вот для молодых солдат срочной службы это было испытанием.

Нелегко вот так взять и убить человека холодным оружием. Это я по себе знаю. После первого применения малой саперной лопатки я три ночи уснуть не мог – снилась смерть бандита в разных ракурсах. Во сне это походило на смакование момента смерти, и это меня мучило. Когда стреляешь из огнестрельного оружия с дистанции – дело обстоит проще. Там ты вроде бы не общаешься с тем, кого убиваешь. А здесь все иначе. Здесь присутствует контакт со смертью…

– Хозяинов, Мукомохов, сходите к своей стене, проверьте взрывные устройства! Чтобы потом никто здесь не пострадал за свое любопытство. Кувалдин, собери у убитых документы и нештатное оружие. До моего возвращения оружие не разбирать. Я пока в грот наведаюсь, посмотрю, что там. Питиримов, за мной. Здесь за старшего остается Намырдин. Снайперы… На всякий случай контролируйте обе стороны ущелья.