Но что-то екало… Может, не зависть, но что-то точно екало.

И вот Женя получила подобное предложение. Правильно говорят: бойтесь своих желаний, они могут осуществиться. А ещё говорят, что желания необходимо формировать правильно, продумывая детали и последствия.

Полгода назад Женя ответила бы категорическим отказом. Даже не задумывалась бы. Потому что у неё был Вова. И было обещание.

Да много что было.

Сомнения, кстати, тоже уже начали посещать.

В правильности выбора и дальнейшего жизненного пути.

Сегодня всё воспринималось иначе.

Она задумалась.

– Курорт… российский? – негромко уточнила она, помня, что у неё нет с собой документов.

– Да. Но документы Владимир тоже заберет у тебя из квартиры. Они же там? Или…

– Точно не знаю, – честно призналась Женя, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

Может, и нет там. Кто ж знает, чем закончился вчерашний вечер.

На лице Степана не дрогнул ни один мускул. Точно ему каждый день приходилось разбираться с нетипичными ситуациями.

Впрочем, возможно, так и было. Она не знала.

– Придумаем. Если успеем, найдем и вернем. Ещё какие-то сомнения? Тревоги? Колебания? Озвучивай, Потеряшка.

Женя снова опустила голову и уставилась невидящим взглядом на кофе.

Ей нельзя возвращаться ни в квартиру, ни к Вове.

Где гарантия, что её не ищут? Что всё улажено? Вова говорил… Женя одернула себя. Он много, чего говорил! А по итогу? От воспоминаний вчерашнего вечера, точнее ночи, хотелось плакать. А ещё брезгливо передернуть плечами.

Ей сказали, что её найдут.

Что она никуда не денется.

Что её искать-то… Одиннадцатого на работу выйдет. Туда и придут. Там и состоится разговор.

Или раньше…

Не будет же она на самом деле ходить-бродить по городу до одиннадцатого января, как неприкаянная.

– Степан, – начала она, облизнув пересохшие губы. – Спасибо за предложение. Оно на самом деле щедрое… Я с детства мечтаю попасть в горы зимой. Поэтому глупо отказываться.

– Ты уверена, что хочешь подняться? Посиди в машине.

– Не уверена. Честно.

Женя посмотрела на Владимира.

Именно с ним её отправил Степан. Вернее, сначала он предлагал остаться Жене в доме. Сам же куда-то собрался по делам.

Женя наотрез отказалась оставаться одна в чужом доме. От греха подальше. Она уже поняла, что в доме имелось видеонаблюдение. На территории – так точно. Войти-выйти незамеченной невозможно, но и находиться постоянно под прицелом камер, которые, несомненно, Барсов включит, уезжая, ей не прельщало.

Как и не прельщала перспектива, что в её вещах будет рыться чужой человек. Хорошо, пусть и не рыться, а перебирать. Женя к вещам относилась бережно. Покупала самое необходимое, излишек у неё не было. Но иногда и на неё находило, могла раскидать что-то, скомкать, бросить.

У Степана в доме всё лежало на своих местах.

Убирался не он. Но червячок заполз в душу Жени.

Потом поступило предложение съездить вместе с Владимиром. Женя его радостно приняла. Собиралась она быстро. Барсов выезжал вместе с ним.

Увидев его вторично, одетого для деловой встречи, девушка приуныла. Куда она лезет, скажите на милость? Куда? Женя разозлилась.

Туда.

Понятно, Евгения?

Туда.

Степан выглядел респектабельно. Других слов у Жени не нашлось. Темно-серые брюки, красивый белый кашемировый свитер с горлом. Тщательно уложенная небольшая бородка. Образ дополняли часы на кожаном черном браслете. Классические, с темно-коричневым циферблатом. Их Женя успела рассмотреть, когда Степан обувался. Рукав свитера съехал вверх, обнажив кисти.

Женя решила не комплексовать и не обращать внимания на косые взгляды тех, кто находится рядом. Она собралась отдохнуть. Будет как можно больше времени проводить на трассах, катаясь до дрожи в ногах.

Но от лыжного костюма не откажется. У неё он имелся, но остался дома у мамы. И он был куплен ещё в школьные годы, Женя даже не помнила, в каком он состоянии находился.

Сначала они завезли Степана в центр города.

– Я позвоню, – сказал он Владимиру. Жене же протянул телефон.

– Что это? – выдохнула она, невольно подаваясь назад.

– Телефон. Дома лежит бесхозный. Здесь уже вставлена симка. Пользуйся. Можешь на время перенести необходимые контакты сюда, чтобы быть на связи.

Женю пробрало до глубины души, и девушка снова подумала, что Степан Барсов куда опаснее всех тех, с кем ей доводилось сталкиваться ранее. Он всё видел, замечал. Не говорил – действовал. Вроде бы и должна ей быть приятна его внимание и забота, но расслабиться Жене не получалось.

Она кивнула и ограничилась простым «спасибо».

Телефон ей на самом деле нужен.

Потом они поехали в район, где Женя с Вовой снимали квартиру. Владимир не задавал лишних вопросов, не пытался завести разговор. Молча вел машину. Он, видимо, уже получил необходимый инструктаж от Барсова.

Женя сообщила, в каком подъезде живет, отметив, что «веста» Вовы отсутствует на небольшой стоянке. Облегчение не заставило себя долго ждать. Ей не хотелось ни видеть, ни разговаривать, ни слышать человека, за которого она когда-то собиралась замуж.

– Я могу подняться в квартиру. И если всё будет тихо, сообщить тебе. Ты поднимешься следом, – предложил Владимир, выжидающе посмотрев на девушку.

Присутствие рядом такого человека, как Владимир, успокаивало. Странное, конечно, ощущение, учитывая род его деятельности и то, что он собирается сделать.

Этот вариант устроил Женю.

Владимир протянул ей ключ от автомобиля.

– Будешь выходить – закрой.

– Конечно.

Женя, наблюдая за тем, как высокий, темноволосый мужчина в дорогой парке уверенной походкой направляется к обшарпанной двери, вздохнула. И как она докатилась до такой жизни? Где совершила ошибку? Женя всегда была правильной девочкой. Шкодила, конечно, периодически, но всегда в пределах нормы. Не курила, не пила. Занималась спортом. Училась нормально. Звезд с неба не хватала, но всё своим умом. На репетиторов у мамы не было денег, поэтому Женя с седьмого класса знала, что в жизни ей предстоит рассчитывать только на себя. И на Вову, который всегда был рядом.

Человек предполагает, а Господь располагает. Так часто говорила её мама.

Владимир вошел в подъезд. Женя занервничала, прикусила большой палец. Дурацкая привычка, сохранившаяся с детских пор. Когда Женя находилась в обществе, то пыталась контролировать себя. Оставшись одна, отпускала.