Потом пришло понимание. Брюн с такой же пронизывающей ясностью осознала, что прежняя жизнь закончена, и ее не вернуть, как ты ни старайся. После того, как отец проиграл ее в карты, и Брюн жила под одной крышей с двумя молодыми мужчинами, она стала порченым товаром. Никогда не выйти замуж, каждый день выслушивать обвинения и самые дикие и грязные предположения, стать всегда и во всем виноватой — вот ее судьба, если Брюн решит вернуться. Говорят, что правда легка и приятна, но сейчас Брюн испытывала только боль.

— Нет, — промолвила она с искренней печалью. Брюн всем сердцем чувствовала, что именно в эту минуту окончательно прощается с детством и юностью и оставляет саму себя в прошлом. Что будет впереди? — она не знала и не была готова к встрече с тем, что ждало ее за поворотом.

— Нет, — повторила Брюн и закусила губу, чтоб не расплакаться. Эрик вздохнул и снова дотронулся до руки Брюн, словно хотел проявить участие и понимание и боялся, что она его оттолкнет с возмущенным гневом.

— Тогда будете мыть пробирки в моей лаборатории, Брюн, — сказал он. — Правда, у меня их почти нет. Но я найду, чем вам заняться.

Мыть пробирки? Какая глупость!

Отец, который после смерти жены взялся за воспитание сыновей с утроенной решительностью, всегда говорил: «Вы должны быть бОльшими джентльменами, чем вы есть». Для лучшего запоминания сей немудреной сентенции он использовал розги — ровно до тех пор, как Эрику стукнуло пятнадцать, и он решил, что с него хватит. С тех пор прошло полжизни, и иногда Эрик думал, что именно отцовские розги сделали Альберта чудовищем. Если бы брат рос в любви и душевном тепле, то никогда бы не стал тем, кем стал.

Впрочем, речь не о брате, а о том, что Эрик в очередной раз проявил благородство там, где не надо было этого делать. Раз уж его эксперимент оказался неудачным, то это следует признать и отправить Брюн к родителям, а не прятать голову в песок в напрасных попытках исправить то, что неисправимо. Знающая с косичкой артефакта! Только старшему Эверхарту могло так повезти.

Сейчас Брюн сидела с ним рядом на мягком диванчике вагона, поезд вез их домой, и Эрик в очередной раз чувствовал себя одураченным жизнью. Внутренний голос говорил, что с собой надо быть честным всегда — Эрику следовало признать, что Брюн ему просто понравилась. В конце концов, почему бы и нет? Юная очаровательная девушка не может не нравиться. К тому же, у девушки был вполне решительный характер и умение отстаивать себя.

Странно было бы, если бы она не понравилась.

— Вы давно занимаетесь артефактами? — полюбопытствовала Брюн, когда ей надоело смотреть в окно на однообразные леса и перелески.

— С шестнадцати лет, — ответил Эрик. — Отец хотел, чтоб я пошел по военной части. Но тогда бы Берт остался предоставленным самому себе. Так что это был оптимальный выбор.

Он мысленно осадил себя. Брюн просто коротает время в дороге, на самом деле ей все это не интересно. Берт для нее не любимый брат, не родное существо, которого маленький Эрик кормил и нянчил, а чудовище, монстр на болоте. Незачем вдаваться в детали.

— Для этого нужен талант, — Брюн почему-то казалась заинтересованной и искренней — либо Эрик в очередной раз принимал желаемое за действительное. — Вы действительно талантливы, не отрицайте. И вам нравится то, что вы делаете.

Эрик усмехнулся.

— Да, нравится, — признался он. — Даже очень.

— А ваш брат? Тоже артефактор?

— Скорее, вольный художник, но и артефактор в том числе, — Эрик ощутил укол привычной досады, вспомнив все попытки Берта сделать карьеру — и стремительное крушение этих попыток по вполне банальной причине. — Наш род один из богатейших в этой части Хаомы. Я работаю, потому что мне это нравится. А Берт развлекается — потому что может себе это позволить.

— Значит, развлекается, — в прищуренных глазах Брюн появился тяжелый болезненный блеск.

— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, — нахмурился Эрик.

Несколько минут они молчали, затем Брюн не вытерпела и поинтересовалась:

— Вы так и живете вдвоем?

— Да, — кивнул Эрик. — Берт был женат, я — нет.

Брюн поджала губы. Дьявол ее разбери, чего она хочет! Поссориться? Должно быть.

— Да, я помню, — сказала она. — Дважды. И хоронил своих жен на болоте.

— Послушайте! — не выдержал Эрик. — Чего вы добиваетесь? Я и без ваших уколов знаю, что Берт болен. Делаю все, чтоб ему помочь. Да, конечно, для вас он монстр. Но для меня — единственное родное существо, и я его люблю.

Он осекся, прекрасно понимая, что не пробьет эту стену. Не рассказывать же, в самом деле, о том, как он, шестилетний, носил на руках крошечного младенца, смешно сопящего розовым вздернутым носиком, кормил его из бутылочки, купал… Берт разражался страшными воплями, стоило брату уйти, и все многочисленные мамки и няньки, приставленные к младшему сыну господина Бруно Эверхарта после смерти его жены, в итоге оказались просто на подхвате у Эрика. И он, прекрасно понимая, что из себя представляет брат, не мог выбросить из памяти его детский образ. Не мог, как ни старался.

— Не обижайтесь, пожалуйста, — примирительно промолвила Брюн, и Эрик вдруг понял, что она вот-вот заплачет. — Просто… просто я боюсь возвращаться.

Вот оно что. Пожалуй, Эрику следовало догадаться.

— Я не позволю бросить вас в болото, — ободряюще улыбнулся он. Так себе, конечно, утешение — но у Эрика не было большого опыта в успокоении девичьих нервов. — К тому же, Берт вряд ли будет сидеть дома, когда в заведении Мадлен пополнение.

Брюн сердито сверкнула глазами. Ну конечно, благовоспитанная девушка из добропорядочной семьи никогда не слышала разговоров о проститутках, и эти разговоры ее коробят. Что поделать, придется ей привыкать. Если Эрик останется джентльменом, то Берт ни за что не станет держать язык за зубами.

— Одним словом, вам ничего не угрожает, — уверенно произнес Эрик. Брюн вздохнула.

— Хотелось бы верить, — промолвила она. — Очень хотелось бы.

Они спокойно доехали от вокзала до поместья, затем Эрик проводил Брюн в свою комнату, и, на ее счастье, Альберт не попался на пути. Когда за ними закрылась дверь, Брюн вздохнула с облегчением. Она будет сидеть тут и носа не высовывать.

— У меня два новых заказа, — сообщил Эрик, вынимая из своего чемодана бумажные свертки с ингредиентами для артефактов, — так что я отправляюсь в лабораторию. Отдыхайте, можете читать, парк к вашим услугам.

— Хорошо, — кивнула Брюн. Конечно, она не собиралась ни в какой парк — куда приятнее отдохнуть с дороги и почитать что-нибудь интересное. Эрик улыбнулся — должно быть, его обрадовала сговорчивость пленницы — и ушел.

Брюн умылась, переоделась и направилась на изучение книжного шкафа. Конечно, там не было беллетристики — сплошные научные труды. Некоторые были знакомы Брюн еще по школьным занятиям, а о каких-то она никогда не слышала. Что ж, пожалуй, «Введение в артефакторику» вполне подойдет.