Сам Ванни, урожденный Самуил Беспрозванный, появлялся в жизни Туве в разных ипостасях. Он был ее возлюбленным, учителем, ментором, критиком и другом. Майя Лондон, ставшая позднее женой Ванни, также была подругой Туве. Отношения с этой парой много значили для Туве. Она даже рисовала в воображении планы, как однажды они все вместе переедут в Марокко и создадут там артистическую коммуну. Позже Туве отправилась с Самом и Майей в поездку по Европе, из которой все трое черпали сюжеты для своих картин. Пара разошлась в конце пятидесятых годов, Майя Ванни эмигрировала в Израиль и жила в Иерусалиме. Со временем дружба между Туве и Майей становилась все крепче, и даже в разлуке они вели постоянную переписку.

Портрет Туве работы Сама Ванни, 1935, уголь

Туве и Самуил Беспрозванный встретились в 1935 году в Хельсинки в выставочном центре Тайдехалли, где они вместе занимались оформлением декораций для благотворительного вечера. Не зная о том, что между ними уже возникла любовная связь, Фаффан предложил Беспрозванному заниматься с Туве живописью. В итоге Самуил не только стал самой большой любовью юной Туве, но и повлиял на нее в художественном отношении и надолго стал ее кумиром в живописи. Он был старше Туве на шесть лет, что в молодости кажется огромной разницей.

Страдая от туберкулеза, Беспрозванный успел побывать в нескольких санаториях за границей и одновременно познакомился с зарубежными веяниями в искусстве. В то время немногие имели возможность регулярно выезжать за границу, и крупные международные выставки в Финляндии устраивались редко. Для Туве опыт Ванни и его авторитет как художника и знатока искусства был безусловным. К тому же Ванни был космополитом с ног до головы, харизматичным собеседником, интеллектуалом и вдобавок ко всему прекрасно разбирался в искусстве. Не стоит забывать и о том, что он был красивым мужчиной и прекрасным художником. В общем, между Ванни и юной Туве возникла классическая связь учителя и ученицы.

Влияние Ванни на еще не опытную художницу было особенно сильным, поскольку здесь слились воедино профессиональные и любовные отношения. Ванни придерживался радикальных воззрений на искусство и долго оставался для Туве непререкаемым художественным авторитетом. Воздействие Ванни зачастую было вдохновляющим и положительным, однако порой отзывы кумира больно ударяли по и без того хрупкой самооценке юной художницы и надолго застревали в ее памяти.

Присутствие Ванни в живописи Туве порой явно бросается в глаза. Примером для обоих служили одни и те же художники-импрессионисты и прежде всего Анри Матисс. Объединяла их и горячая любовь к цвету. Оба придерживались схожих тем, любили классические виды из окна, писали автопортреты, натюрморты и пейзажи.

Ванни был очень известным преподавателем, о котором слагались легенды, и любил учить других. Его влияние на финскую живопись было настолько велико, что говорили даже о «тени великого Ванни», в которой оказались целые поколения художников. Когда Туве встретила Сама Ванни, он только начинал свою карьеру преподавателя, но, судя по всему, гипнотизма ему уже тогда было не занимать.

Туве вспоминает, как вела беседы с Ванни в его ателье в то время, когда он занимался набросками. Его персона завораживала, но для того чтобы понять его как собеседника и расположить к себе, необходимо было полностью сосредоточиться на том, что он говорит, и приложить немало усилий, чтобы возникла духовная связь. В 1935 году, после того как Туве довелось наблюдать за работой Ванни, она и сама загорелась идеей использовать масштабные полотна и яркие цвета. Время от времени она все же замечала, что у нее не хватает сил и энтузиазма на собственную живопись после того, как весь пыл был отдан Ванни.

Очевидно, художник заметил, насколько глубоко увлечена им Туве, поскольку, по ее словам, он серьезно задумался над их отношениями. Ванни боялся, что юная Туве утратит свое «я» и станет приложением к нему самому. На его взгляд, это было самое ужасное, что могло произойти, поскольку в этом случае из Туве получилось бы лишь бледное отражение ее учителя; человек, который, как позже писала Туве в записной книжке, «мыслит чужими понятиями, видит чужими глазами, живет чужой жизнью. Пообещай, что не потеряешься во мне, просил он, и я, конечно, послушно обещала». Порой ей было очень нелегко сдерживать это обещание.

Записки Туве слегка приподнимают завесу над тем, как Ванни обучал ее живописи. «Сегодня Сам был оживленным и говорливым, он принес новую ткань для драпировки и предложил — давай займемся натюрмортом, посмотрим, как его можно рисовать… нужно быть необычайно внимательным и попросить у Господа прощения перед тем, как брать в руки кисть. Первый мазок кисти опасен для жизни, он предопределяет все… Все время нужно использовать голову, а не слепо пытаться следовать каким-то теориям живописи…»

Близкие художников нередко оказываются в роли натурщиков. Не миновала эта участь и Туве, которая позировала для нескольких портретов, созданных Ванни. Один из первых таких портретов выглядит довольно тяжелым. Это изображение, словно высеченное в камне — в палитре преобладают темные цвета, которые не способны передать нежность и лукавость изображенной на холсте девушки. На картине мы видим женщину, которая выглядит заметно старше своих лет. Она решительно устремилась вперед. Изображение безрадостно, его основной цвет — коричневый, он давит на зрителя и оставляет ощущение безысходности. Вряд ли можно сказать, что этот портрет — творение рук художника, испытывающего нежные чувства к своей натурщице.

Портрет Сама Ванни работы Туве, 1939, уголь

И совсем противоположное впечатление от портрета Туве, написанного Ванни в 1940 году. Там все наоборот: рука влюбленного водила кистью художника. Картина выглядит так, словно она написана тончайшими лучами света. Глубокий карминный оттенок пола бросает отсвет на лицо и предплечья модели, заставляя ее кожу лучиться жизненной силой и здоровьем. Синий цвет ее одежды отсвечивает фиолетовым, а материал платья, шелк или бархат, красиво ложится складками. Легкий голубоватый импрессионистский туман окутывает молодую женщину, словно аура мадонну. При всей своей красоте, она выглядит активной, осознающей свою роль в мире. Она смотрит прямо на того, кто запечатлел ее на портрете, и на зрителей. На коленях женщина держит блокнот для набросков, в руке ее карандаш, а на столе по соседству ее ожидают краски и кисти, словно подчеркивая художественность ее натуры и увлеченность творчеством. Возможно, она сама рисует художника в тот момент, который он запечатлел на холсте.

Возможно, именно тогда, будучи моделью и держа в руках бумагу и карандаш, Туве начала работу над рисунком, который теперь знаком нам по фотографиям, снятым в ее ателье. Этот рисунок всегда находился там на видном месте. Набросок углем, изображающий Сама Ванни, был выполнен в 1939 году, незадолго до начала Зимней войны. На нем Ванни сидит, опершись подбородком на ладонь и вглядываясь в пространство, погруженный в свои мысли или в мечты. Поза Ванни один в один копирует позу «Мыслителя» Родена, это типичная поза для изображения задумчивых интеллектуалов. Для наброска углем рисунок необычайно велик, ритмически его линии складываются в легкий и привлекательный образ, одновременно с этим отчетливо очерчивая характер изображенного на рисунке человека.