Через несколько недель мы с Шарифой встретились, как обычно, на автобусной остановке, чтобы ехать на занятия. Как только она увидела меня, сразу начала плакать, и некоторые прохожие остановились и стали смотреть на нее. Кое-кто даже смеялся и говорил всякие гадости:

— Чего ты плачешь? Тебе нужен мужчина? Ты хочешь мужа? Так возьми меня!

Я прижала ее к себе, стараясь не слушать этих людей. Мне хотелось резко ответить им, но это было опасно.

— Успокойся, — сказала я, заглядывая ей в лицо. — Что случилось? Что-то произошло с твоей матерью?

Я еще никогда не видела ее в таком состоянии. Шарифа захлебывалась слезами и едва могла говорить.

— Зархуна, все пропало! Конец мне, конец моей матери! — наконец выговорила она.

Первой моей мыслью было, что у матери Шарифы случился выкидыш или во время родов произошло что-то непредвиденное. Я снова спросила, что случилось, но она разрыдалась пуще прежнего. Было понятно, что она плачет уже давно.

— Зархуна, это снова девочка!

Я видела, насколько она измучена, казалось, что из нее выжали все соки, и я решила отвести ее к себе домой. Когда мы пришли домой, мама, конечно же, удивилась, но, увидев, в каком состоянии Шарифа, не стала расспрашивать. Я сделала нам сладкого чаю и села рядом с Шарифой на ковре, стараясь успокоить ее. Я думала о том, что мы живем в ужасном обществе — разве может ни в чем не виноватая маленькая девочка принести своей семье столько горя?

Должно быть, матери Шарифы было еще хуже. Я не понимала, как ребенок может быть нежеланным. Эту малышку осуждали за ее пол, и это было несправедливо. Я не знала, как утешить Шарифу, поэтому сказала первое, что пришло мне в голову:

— Ты должна радоваться. У тебя появилась маленькая сестренка, которая принесет в ваш дом счастье…

— Нет! — выкрикнула Шарифа. — Эта девочка не принесла ничего, кроме страданий. Теперь жизнь моей матери превратилась в ад. Отец не разговаривает с ней, и никто даже и не подумал поздравить ее с тем, что она родила здорового ребенка. Мама не кормит ее, а я даже не могу взять ее на руки. — Шарифа понизила голос. — Это событие покрыло позором нашу семью, и мне предстоит выйти замуж за человека, выбранного моим отцом, чтобы он мог взять вторую жену, которая родит ему сына.

Я решила дать ей совет, прекрасно понимая, насколько он бесполезен:

— Почему бы тебе не поговорить с отцом и объяснить, что ты не хочешь выходить замуж. Попроси его не заставлять тебя идти на это.

Я знала, как глупо предположить, что он послушает Шарифу. В нашей стране отцы редко интересуются мнением дочерей, и когда отец решает выдать дочку замуж, то она должна подчиниться.

В результате пострадает не только Шарифа — ее матери придется жить под одной крышей с новой женой, девушкой вдвое младше ее. Обычно, женясь на девушке, мужчина давал за нее выкуп, но так как у отца Шарифы не было достаточно денег, чтобы выкупить невесту, он договорился с ее семьей об обмене дочерьми. Так он убьет одним выстрелом двух зайцев: получит новую жену и пристроит дочь.

Через некоторое время Шарифа начала успокаиваться, мы выпили еще чаю, а потом я проводила ее домой. Когда я вернулась, то решила обсудить происшедшее с моей матерью, которая поняла, в чем дело.

— Это просто ужасно, но, к сожалению, ей придется выйти замуж за этого человека, потому что, если она не сделает этого, у ее семьи будут большие неприятности, — сказала мама и принялась убирать в кухне.

Я видела, как тяжело жилось моей матери до появления сына, и знала, как нелегко живется женщинам без сыновей и сестрам без братьев. Пока с отцом все в порядке, его жена и дочери в безопасности. Но если вдруг он умрет, женщины его семьи становятся собственностью родственников.

В Афганистане девушку нередко обменивают на невесту для ее брата или, что бывает нечасто, для ее отца, как в случае Шарифы. Согласно афганской конституции, девушки могут вступать в брак с шестнадцати лет, а юноши — с восемнадцати, но многие девочки были обменены в более раннем возрасте. Большинство девушек делают так, как велят им родители, не смея ослушаться их. В бедных семьях дочерей обычно не выдают замуж до тех пор, пока их брат не решит жениться, чтобы семья потратила меньше денег на свадьбу. Этот обмен называется бадал и происходит следующим образом: какая-нибудь семья находит невесту для сына и отдает взамен нее дочь, и та становится женой брата невесты, ее дяди или другого близкого родственника.

Отдать дочь в другую семью, чтобы уладить ссору, или насильно выдать ее замуж — незаконно, тем не менее это происходит. И это случается довольно часто, потому что семьи предпочитают решать свои дела между собой, а поскольку девушкам не разрешают идти в суд или к юристу, они полностью зависят от своей семьи. Несмотря на то что это противозаконно, большинство делают так, как им велят родители, и полагаются на милость Аллаха. В большинстве своем это девушки необразованные, они не знают своих прав, в то время как большинству мужчин известны законы, но они предпочитают смотреть на все сквозь пальцы, считая, что закон не должен вмешиваться в дела семьи.

Помню, мама однажды рассказала мне историю о Зуликхе, девушке из ее деревни. После смерти отца Зуликха и ее сестры были в прямом смысле этого слова поделены между двоюродными братьями и насильно выданы за них замуж, а их мать была выдана за брата своего покойного мужа. По афганским законам, которые основаны на положениях ислама, нельзя принуждать человека к браку, если он не хочет этого. Однако многие неправильно трактуют Коран, и традиции берут верх над законом. История Зуликхи не стала исключением. Из-за того, что у ее матери не было сына, она сама и ее дочери были распределены, словно вещи, между мужчинами их семьи. Это делалось из соображений выгоды, ведь если бы мать вышла замуж не за члена семьи, ее имущество было бы потеряно для родственников покойного мужа. По закону муж и жена владеют имуществом в равной степени, но в реальности всем распоряжается мужчина. Поэтому, если женатый мужчина умирает, его братья приходят и забирают все, что они считают своим по праву — вдову, ее дочек и все имущество.

В конечном итоге Зуликха прожила довольно счастливую жизнь, потому что ее муж был образованным человеком и к тому же имел достаточно денег, чтобы она ни в чем не нуждалась. Но она никогда не забывала, что ее отдали ему, словно игрушку, и так и не смогла простить семью своего дяди за то, что они сделали с ее сестрами и матерью.

Я знала, что у Шарифы есть двоюродные братья, но, помня историю Зуликхи, считала, что с ней все в порядке. Однако через несколько месяцев она перестала посещать занятия, и я начала переживать за нее. Никто не знал, как сложилась жизнь Шарифы, и я решила сходить к ней. Ее дом был в часе ходьбы от моего, и пока я дошла, то устала и мечтала спрятаться от палящего солнца. Я постучала в старую деревянную калитку и стала ждать, потом заметила, что она приоткрыта, и заглянула внутрь. В этот момент младшая сестра Шарифы подошла к калитке и пригласила меня войти. Я сразу заметила, что в саду лежат груды кирпичей и досок, и поняла, что здесь что-то строят.